Мертвец

Всё это довольно долго длилось, больше часа. И всё это время мы держались на ногах, у меня даже спина заболела. И голова болела. От чего-то. Потом весь этот костёр всё ж таки прогорел. Сруб обрушился сам в себя, угли завелись по новой, но ненадолго. И скоро перед нами уже возвышалась всего лишь горка чёрных головешек и серого, грязноватого вида пепла.

Я поглядел в кострище. Я слышал, что, когда сжигают, всегда остаётся сердце – там самые крепкие мышцы. Но никаких сердец, костей и других субпродуктов не нашли. Ровный пепел и крупные угли. Наверное, Диоген был хорошим псом, он сгорел равномерно.

Сенька принёс резную деревянную урну и наполнил её пеплом.

На этом главная часть мероприятия была закончена, Дроков выключил камеру и поглядел на часы.

Мы вернулись к «Газели». Хотелось пить.

– Тут нам… передал. – Сенька достал из кабины корзинку. – Немного перекусить…

Вырвиглаз сразу забурчал желудком и отобрал у Сеньки припасы. Еда была неплохая. Салат из креветок, салат из ветчины, оливки, цыплята, соки разные, другая еда. Мы отошли чуть в сторону, устроились на краю обрыва и поели. Вкусно.

Потом молчали, говорить не хотелось, будто мы на самом деле на настоящих похоронах поприсутствовали.

– А мне понравилось, – сказал вдруг Упырь. – Интересно.

– Не то слово, – сыто икнул Вырвиглаз. – Я раньше и не думал… Тебя, Череп, уважаю реально. А что с урной будете делать? Развеете?

– Ну, возможно, – уклончиво ответил Сенька. – Мы этот вопрос обсудим…

– Надо развеять, – авторитетно посоветовал Вырвиглаз. – В обязательном порядке. Только надо сделать это круто. Я бы сделал так. Я бы поднялся на вертолёте, взлетел бы над полями, блин, затем бы прыгнул с парашютом и в прыжке развеял бы! Это было бы жестоко! А ещё лучше…

Глаза Вырвиглаза блеснули мелким безумием.

– А ещё лучше, чтобы их над провалами развеять! Вот это да!

Сенька промолчал.

– А где эти провалы всё-таки находятся? – спросил Упырь.

– И не спрашивай даже, не хочу, чтобы твоя смерть была на моей совести.

Вырвиглаз хохотнул. И тут же сказал:

– Они на севере, в лесах. Там ещё Филькин ключ, оттуда уже дойти можно. Кстати, этот дурак Озеров скоро устраивает метеоритную экспедицию… Через неделю. Или через две. Или через три. На днях, короче. И они мимо провалов как раз проходить будут, придурки. Я не собираюсь в эти провалы идти, я там пятнадцать раз был, ничего интересного…

– Ты это сто раз рассказывал, – напомнил я. – И про Биармию ещё рассказывал…

Но Вырвиглаз, конечно, не услышал.

– Там не всё чисто, – заявил он. – Могу точно сказать. Вы про двухголового волка слышали?

– Нет, – ответил простодушный Упырь. – А там что, волки есть двухголовые?

– Вот то-то и оно, – вздохнул Вырвиглаз. – Не слышали…

– И что это значит? – спросил я в унылом предвкушении, мне не хотелось, чтобы Вырвиглаз сейчас рассказал что-нибудь из своего сопельного репертуара. – Ну, этот твой двухголовый волк что значит? Знак грядущего Апокалипсиса? Или солитёры в лещах заведутся?

– Жабы вы все, смеётесь всё. Смотрите, досмеётесь! Солитёры… Вы смеётесь, а между тем у нас под боком вызревает настоящая катастрофа. Это был не простой двухголовый волк, каких везде полно, это волк-мутант. Вернее, пришелец-мутант. Его споры хранились в метеорите, а когда метеорит упал, они напали на пробегающего мимо волка и внедрились в него, и волк стал жабским пришельцем! Один охотник пошёл на уток и увидел этого волка, хотел застрелить, но не получилось, этот волк вдруг исчез. Подпрыгнул и исчез. Но на самом деле он не исчез, он бегает вокруг и высматривает, где лучше нанести первый удар…

– Вырвиглаз, – не выдержал я. – Ты бы хоть подумал немного для разнообразия, а? Если бы пришелец собирался в кого-то вселяться, то уж, во всяком случае, он не стал бы вселяться в двухголового волка. Ему ведь нужно оставаться незамеченным. Он бы вселился в простую собаку, которая совершенно обычна, зачем в двухголового волка?

Вырвиглаз ничуть не запарился и сразу же ответил, что двухголовый волк гораздо выгодней, чем одноголовая собака.

– Двухголового волка сразу заметят, его поймают и начнут исследовать, повезут в Москву, и пришелец сразу же внедрится в учёных…

Голова заболела сильней. То ли от этой околесицы, то ли погода меняться стала, перестраивались в небе воздушные потоки и давило гораздо сильнее, и изнутри головы, чтобы справиться с давлением внешним, тоже начинало давить, и голова болела. А может, на самом деле от вранья.

– …А потом он вселится в лауреата Нобелевской премии, а потом, когда лауреат пойдёт на встречу с президентом, он вселится и в президента, – закончил Вырвиглаз. – А вы всё хохочете. Этот пришелец начнёт ядерную войну, а мы, между прочим, на самом острие удара…

Я представил, как споры, обитавшие сначала в двухголовом волке, через цепочки перескоков внедряются в президента, как нашу страну порабощает бывшая двухголовая тварина, как она начинает мировую войну, и в самом деле чуть не засмеялся.

– Но жабу эту пока не поймали ещё, – успокоил Вырвиглаз. – Она тут бродит. Возможно, это был управляемый метеорит, возможно, что волк его охраняет…