Мертвец на пляже

К этому времени они вышли на восточный берег. Замедлив шаг, тетушка Бекки окинула взглядом отмель и сказала:

– Мне нравится здесь стоять.

Некоторое время она молчала. Над ними с криками пролетели две серебристые чайки и приземлились на берегу.

– Может, стоит оставить прошлое в прошлом? У некоторых людей язык как помело… – наконец произнесла тетушка Бекки, однако, взглянув на Лену, продолжила: – Поначалу в приюте почти не было детей. Большой дом, ремонт – все понимали, что денег на это ушло немало. Поэтому возник закономерный вопрос: откуда Болен берет деньги на содержание приюта, если там почти нет детей? Ну, пошли разговорчики. Болтали, что по ночам в приют регулярно приезжают дорогие черные машины. Чушь какая-то. Откуда бы они ночью взялись, эти машины? На вертолете бы прилетели? Мы ведь на острове, как ни крути. – Тетушка Бекки пренебрежительно покачала головой. – После того, как в приюте появилась будущая госпожа Болен, слухи быстро стихли. Этому способствовало еще и то, что Болен начал заниматься общественной деятельностью. Ты и сама знаешь, какие у нас тут люди. Первое время на приезжих подозрительно косятся, рассказывают о них разные дикости…

– А потом, когда Хайн Болен умер… что говорили?

– Сначала ничего, но как только стало известно, что его повезли на материк для вскрытия, слухи снова разлетелись. Я к ним не прислушивалась. Бедняга мертв, а о покойниках не принято говорить плохо.

Лена согласилась и сменила тему. Они еще некоторое время гуляли и повернули назад только тогда, когда небо заволокло темными тучами.

– Сколько ты пробудешь на Амруме, девочка моя? – спросила Бекки, когда они прощались.

– Пока не знаю. Несколько дней, может, неделю, – улыбнулась Лена. – Я еще забегу к тебе. Может, тогда ты научишь меня печь пирог.

Они долго обнимались, потом тетушка поцеловала Лену в щеку и со слезами на глазах помахала ей вслед. Лена тяжко вздохнула, выруливая на главную дорогу. Было бы здорово остаться и провести с тетушкой вечер… Лена решила, что побудет с ней денек-другой после того, как дело будет закрыто.

Припарковавшись перед гостевым домиком, Лена вытащила из кармана телефон и позвонила Варнке, начальнику управления уголовной полиции. Тот взял трубку почти сразу. Лена в двух словах рассказала о ходе расследования, а потом спросила:

– Есть новости из Гамбурга?

– Когда появятся, вы узнаете о них первая.

– Хорошо. Мне срочно нужны данные о том, кто совершал и принимал звонки между девятью и двенадцатью часами в вечер смерти Болена. А еще я хотела бы получить детализацию звонков Болена за последние два дня, а лучше – за неделю.

– О первом я уже подумал и сделал соответствующий запрос. Надеюсь, сведения придут к завтрашнему дню. Это же касается детализации звонков.

– Отлично. Мы можем получить ордер на обыск приюта?

– На каких основаниях? У нас нет ничего конкретного, вы и сами знаете. Я попытаюсь выбить ордер, но ничего не обещаю.

– Еще я бы хотела ознакомиться с личным делом комиссара Вальтера Раймерса.

Протяжно вздохнув, Варнке ответил:

– Посмотрим, что можно сделать. Надеюсь, на этот раз вы не допустите оплошностей.

– Не допущу, – твердо сказала Лена, пропустив мимо ушей шпильку про «этот раз». – А еще мне нужен ордер для налоговой инспекции. Хочу изучить документы о покупке дома.

– Это можно организовать. Я пришлю его вам утром по электронной почте.

– Благодарю. Тогда до завтра.

Потом Лена позвонила Энно Айльцу, своему другу и по совместительству – бывшему начальнику управления уголовной полиции. Энно был предшественником Варнке и сейчас наслаждался заслуженным отдыхом.

– Боюсь, мне нечем тебя порадовать, – сказал он после того, как они обменялись приветствиями. – Как твои успехи?

Лена рассказала о том, как продвигается расследование.

– Вальтер Раймерс, – задумчиво протянул Энно. – Почему это имя кажется мне знакомым?

– Раймерс приехал на остров восемь лет назад. Больше я ничего о нем не знаю.

– В Киле он не работал, это точно. Может, в Шлезвиге? Позвоню, спрошу. Если будут какие-нибудь новости, я дам тебе знать. А теперь о моих «успехах». Я тут порасспрашивал знакомых, что было непросто, потому что я сто лет ни с кем не общался… Пришлось часами разговаривать с бывшими коллегами о том, как мне живется на пенсии. Нельзя же было просто заявиться к ним с расспросами… Похоже, Варке не пользуется особой популярностью среди коллег. «Амбиций у него хоть отбавляй» – самое безобидное, что я услышал. Про наше дело никто ничего не знает, хотя напрямую я спросить не мог. Говорят, последние две недели Варнке совсем не интересуется текущими расследованиями. Видимо, у него есть заботы поважнее.

– Похоже, происходит что-то важное.

– Или Ванке вмешался в расследование смерти Болена, потому что чего-то боится. Я бы не удивился.

– Зачем Ванке браться за это дело? Очень сомневаюсь, что полиция Фленсбурга умоляла его о помощи.

Айльтс тяжко вздохнул.

– Происходит что-то серьезное, и тебе, похоже, отведена в этом немаловажная роль. Будь осторожна. У меня плохое предчувствие.

– Знаю. Я буду начеку.