Мертвецы не катаются на лыжах

Бар расслабился, как будто все с облегчением выдохнули. Разговоры возобновились, сначала тихо, но постепенно набирая силу и сопровождаясь жестикуляцией.

— Думаю, туристов станет больше, чем прежде, — сказал Марио. — В конце концов, единственное, что им нужно, — это кататься на лыжах, а убийство снега не портит. — Старик мрачновато улыбнулся.

— Поломка подъемника или сход лавины — вот что обернулось бы для нас разорением. А это — нет.

— Рад слышать, — бодро произнес Генри. — Полагаю, большая часть деревни кормится туризмом.

— Да, — лаконично подтвердил Марио.

— Должно быть, в сезон здесь хорошо зарабатывают — особенно инструкторы по горным лыжам.

— Туристы сорят деньгами, — заметил Марио. Потом, неожиданно взяв инициативу в свои руки, добавил: — Я знаю, что вы думаете, синьор Тиббет. Слышал, как моя жена хвалилась радиолой и машиной. Вы спрашиваете себя: как лыжный инструктор может заработать столько, сколько зарабатывал Джулио.

— Да, — признался Тиббет, — спрашиваю.

Четверо мужчин-картежников за соседним столом, вдруг потеряли интерес к игре; бармен, разливавший напитки, тихо поставил бутылку вермута на стойку и занял позицию, откуда было лучше слышно.

— Сюда приезжает много богатых, но глупых женщин — американок. Мне это не нравилось, и я стыдился того, как вел себя с ними мой сын. Но что я мог сделать? Вы же знаете американцев…

Картежники расплылись в широких ухмылках, и один из них, склонившись к Генри и дохнув ему в лицо чесноком, потер пальцами, изобразив освященный веками жест, означавший: деньги!

— Американцы, — произнес он с сильным деревенским акцентом. — Все мы их видали — разве не так?

Гул общего согласия взвился над залом. Кто, мол, виноват, если американцы как безумные сорят деньгами? Если у женщины денег больше, чем мозгов? Хотят — пусть тратят, деревне от этого только польза…

— Конечно, конечно, — с улыбкой подхватил инспектор. Он посмотрел на часы, удивился тому, что уже так поздно, и, извинившись, откланялся. Выходя на улицу, сверкавшую снегом, краем глаза Тиббет заметил, как картежники и еще несколько мужчин обступили Марио. Все улыбались, а один ободряюще похлопал старика по спине.

«Это должно их расшевелить, глядишь, что-нибудь и всплывет», — с удовлетворением подумал Генри, направляясь в «Олимпию». Проходя мимо дома Веспи, он также порадовался, заметив, как заколыхалась быстро опущенная кружевная занавеска в окне гостиной.

В «Олимпии» было почти пусто. За стойкой Альфонсо, бармен в белой форменной куртке, протирал бокал. Генри уселся на табурет и заказал кампари, чтобы смыть сладкий вкус вермута.

— Большая волнения в деревне из-за этого убийства, — светским тоном произнес Альфонсо. Он вполне прилично говорил по-английски и никогда не упускал случая это продемонстрировать.

Тиббет рассеянно кивнул и спросил:

— Здесь бывает много американцев, Альфонсо?

— Американцев? Ну появляется иногда один-другой. Нет, здесь американцы нет.

— Я не имею в виду сейчас, я имею в виду на протяжении сезона… В прошлом году… в позапрошлом…

— Три или четыре лет назад приезжала семья американцы, — желая помочь, вспомнил Альфонсо, но эта тема явно была ему скучна, так что он сменил ее: — Вы знаете, кто застрелил Хозера, нет? Вы же великий полицейский из Лондона, все об этом говорят.

— Я не великий полицейский, и я не знаю, кто убил Хозера, — ответил Генри. — Прошу прощения, что разочаровал вас. Могу я здесь поесть?

— Ну конечно, синьор. Занимайте любой столик, какой хотите.

— Спасибо, Альфонсо. — Тиббет положил деньги за кампари на стойку и, слезая с табурета, попросил:

— Если вспомните еще каких-нибудь американцев, дайте мне знать.

— Si, si, signore. — Бармен явно был озадачен, но готов потакать эксцентричному англичанину. Когда Генри шел к столику, он крикнул ему вслед: — Был еще как-то леди с Кубы — о-ла-ла!

— Когда это было?

— Я не помнить. Отец мне рассказывать.

Стараясь подавить недостойное и неуместное, но острое желание бросить расследование убийства и вместо этого разузнать побольше о легендарной леди с Кубы, инспектор приступил к поданному ему превосходному ленчу, после которого вернулся на подъемнике в отель.

Капитан Спецци у себя в комнате трудолюбиво преодолевал океан бумаг, составляя свой отчет. Судя по всему, он обрадовался возможности сделать перерыв в работе, с искренней сердечностью пригласил Генри войти и предложил ему свои мерзкие на вид сигареты. Вежливо отклонив угощение, Тиббет закурил трубку.

— Ну, какие у вас для меня новости? — спросил Спецци, вытягивая свои длинные ноги и выпуская дым через ноздри.