Мертвецы не катаются на лыжах

Спустя несколько минут раздался стук в дверь, и в кабинет вошел молодой карабинер, ведя очень встревоженного Пьетро. Напряженное лицо инструктора немного расслабилось, лишь когда он увидел Генри.

— В чем дело, Энрико? — спросил он. — В лыжной школе мне сказали, чтобы я явился в полицейский участок…

— Простите, что пришлось вызвать вас сюда, — сказал тот, — но мы никак не могли вас найти. Просто нам необходимо задать вам несколько вопросов; вероятно, это поможет выяснить, кто убил вашего отца.

Пьетро явно испытал облегчение, взял у Спецци предложенную сигарету и сел.

— Вы будете задавать вопросы, капитан, или я? — спросил Генри.

— Вы, пожалуйста. Но по-итальянски, — добавил капитан с улыбкой.

Послали за стенографом, в ожидании его Генри разглядывал Пьетро. Смерть отца оставила на нем глубокий отпечаток. Молодой человек казался сейчас старше, чем прежде, в выражении его лица появились решительность и целеустремленность, словно бы изменившие саму его индивидуальность.

Когда все было готово, инспектор приступил к допросу.

— Сегодня утром я виделся с вашей матушкой, Пьетро. От нее я узнал, что между вашим отцом и вами вчера после обеда состоялся разговор, в результате которого Марио окончательно решил прийти ко мне и что-то рассказать. Естественно, нас интересует, о чем шла речь.

Пьетро нахмурился.

— То, что сказала вам мама, правда. Но с тех пор я все время прокручиваю в голове тот разговор и не могу понять, что же такое я ему сообщил.

— Тогда просто перескажите то, о чем говорили.

— Я не помню наш разговор дословно, — сказал Пьетро, — но отец расспрашивал меня обо всем, что было за чаем в «Олимпии» в тот день, когда застрелили Хозера. Он хотел знать, что говорили люди, когда кто приходил и уходил. Спрашивал про Россати и барона; тоже — когда пришли, что делали.

— Он знал, что Хозер носил в портфеле пистолет?

— Да. Мы все это знали. Фриц показывал его нам забавы ради.

— Отец задавал вам какие-нибудь другие вопросы?

— Нет. Только насчет того вечера.

— Больше ничего?

— Нет, это все.

— И вы не догадываетесь, какая кроха информации оказалась ему полезной?

— Абсолютно. После того как я закончил, он немного подумал и сказал: «Да, теперь все ясно. Сегодня я увижусь с синьором Тиббетом и скажу ему, кто убил Фрица».

— А вы пытались его отговорить. Почему?

Пьетро пожал плечами.

— Кто бы ни убил Хозера, он мог убить снова… Я не хотел, чтобы мой отец ввязывался в подобное дело, поэтому сказал: «Предоставь это полиции. Прав ты или нет, всем станет известно, что ты предоставил информацию, и ты можешь подвергнуть себя опасности».

— Вы не верили, что мы можем его защитить? — спросил Генри.

Пьетро посмотрел на него.

— Вы не смогли его защитить. Его убили. И все же, — тихо добавил он, — в конце концов это моя вина.

— Ваша вина?

— Да, — сказал Пьетро — Я сделал глупость. Мама умоляла меня отговорить отца встречаться с вами, и я пытался, когда приехал к нему наверх на подъемнике. Но нас подслушали — и вот он убит. Если бы я мог отомстить убийце… — Он замолчал, не закончив фразы.

— Откуда вы знаете, что вас подслушали?

— Я не заметил, что синьор Роджер находился прямо у меня за спиной. Когда я отвернулся от отца, тот стоял рядом и должен был все слышать, а он прекрасно владеет итальянским. Прошу понять меня правильно, — поспешно добавил Пьетро, — я его не обвиняю. Просто он наверняка рассказал другим о том, что узнал.

Генри поразмыслил над этим с минуту, потом сказал:

— Меня интересует еще один разговор. Тот, что состоялся между вашим отцом и Хозером в день первого убийства.

Пьетро насторожился.

— Ах, тот. Ничего особенного.

— Мне все же хотелось бы знать, что именно было сказано, — настаивал инспектор.

Пьетро немного подумал, потом сказал:

— Фриц Хозер очень любил моего брата Джулио. Он пришел, чтобы выразить нам соболезнования по поводу его смерти, и говорил в основном о нем.

— Понимаю, — кивнул Генри. — Кстати, насколько я знаю, вы первым обнаружили Джулио. Можете рассказать нам об этом?

Пьетро как будто удивился, но ответил:

— Да что тут рассказывать? Я ехал по его следу — было еще достаточно светло, лыжня была хорошо видна, и она привела меня на край расселины. Там я его и увидел.

— Как вы думаете, почему он сорвался?

— Точно этого уже никто не узнает, — ответил Пьетро, — но у меня есть догадка. Это очень коварный склон, со скрытыми расселинами, их не видно, когда подъезжаешь сверху. Когда спуск открыт, трасса ясно обозначена, но Джулио поехал тогда, когда вех не было. И оказался слишком близко к обрыву. Заметив опасность, он, скорее всего, попытался свернуть, но на пути оказался пень с разветвленными корнями, скрытый под снегом. Должно быть, он наткнулся на него, лыжа отскочила в сторону, и прежде чем он успел восстановить равновесие…

— Итак, вы его увидели. Вы к нему спускались?

Слабая печальная улыбка появилась на лице Пьетро.

— Вы, я вижу, разговаривали с членами поисковой группы… Да, я спустился к нему. Не мог же я оставить его там без…

Молодой человек запнулся, потом продолжил: