Мертвецы тоже люди

Над толпой пронёсся жуткий волчий вой. Он нарастал, раскалываясь на разные голоса. Кто рычал, кто выл громко и тоскливо. Василиса вцепилась в верёвки. Вой нарастал, хотелось уши заткнуть, до того страшно ей стало!

Из толпы выбежало несколько парней, покрытых волчьими шкурами. Один, ловко подпрыгнув, вскочил на качели, зацепился за верёвку и крепко ухватил Василису за пояс. Волчья раскрытая пасть склонилась над девицей, Василиса вскрикнула, отпустила верёвку, и в следующее мгновение «волк» подхватил её, вскинул на плечо и, соскочив с качелей, быстро побежал прочь от улюлюкавшей толпы.

Забежав за угол Рогатой улицы, волк остановился, отпустил Василису и откинул с головы волчью пасть. На неё, смеясь, смотрел Инкуб.

– Ах, ты! – Василиса охнула и, задыхаясь от волнения, заколотила кулачками по его груди: – Напугал меня!

– Неужто ты меня не признала? – смеялся Инкуб.

– Ты напугал меня, бессовестный!

Инкуб перехватил её кулачки и поднёс к губам:

– Замёрзли ручки? Иди ко мне, ладо, согрею, – он распахнул япончицу.

Василиса фыркнула:

– Ещё чего захотел.

Послышались шаги, и на улицу выбежала ватага дружинников в волчьих шкурах. Впереди хохочущие во всё горло Афоня и Ингорь. Увидев жениха с невестой, парни чуть замедлили шаг, но смешки и шутки-прибаутки не стихли.

– Эх, здорово мы девок попугали!

– Завтра наутро порешетим невесту! Ужо мы ей золота в простыню насыплем!

– Только кому она достанется!

– Эка невеста женихов приманивает! С одним – вино пьёт, с другим – качается!

– На такую – любой позарится!

Инкуб взглянул на Василису:

– Со мной останешься или, может, кого из дружины выберешь?

Василиса схватила Инкуба за руку и поспешно кивнула:

– С тобой!

Глаза у Афони сверкали красными отблесками, у Ингоря – синими. Дружинники, следовавшие за ними, весело шутили и зубоскалили.

Один из них тонко и протяжно завыл. Его вой подхватили другие. Кмети выли, будто волки загоняли добычу, и вдруг резко замолкли, как будто уже настигли её.

Афоня коротко рявкнул и прохрипел строки из песни:

 Не взгадала козушка, что наутро будет,
 Рожки есть, ножки есть, а самой козы нету…

Василиса охнула и опасливо отступила за Инкуба.

Тот произнёс короткое «бранное» слово и с улыбкой обратился к преследователям:

– Ребята, вы, кажется, чересчур увлеклись.

Бард издал резкий, странный звук, от которого дрогнул воздух, и дружина, все как один, повалилась на деревянную улицу.

Инкуб, накинув волчью пасть на голову, громко завыл и, подхватив Василису на плечо, бросился прочь с добычей по Рогатой улице, громыхая по деревянному настилу коваными сапогами.

Добежав до дома Василисы, он вошёл в дом с ношей на плече и довольный скинул с плеча девушку и волчью шкуру на скамью у входа.

– Доставлена!

Он, довольный, посмеиваясь, обошёл горницу и улёгся на сундук с вышитыми подушками, стоявший у окна.

Василиса, переведя дух на скамье, смотрела на него с настороженным любопытством.

Инкуб устроился поудобнее и, заложив одну руку за голову, другой поманил её к себе:

– Сядь рядом, Василиса.

Она встала, подошла, разглядывая его. На таусиной япончице, заколотой тяжёлой брошью у горловины, таяло невесомое кружево снежинок. Снежинки запутались в тёмных волосах и серебрились в бобровом воротнике кафтана.

Могучее тело вольно раскинулось на красном ковре. Перевязь богатырского меча в пурпурных ножнах, перевитых золотой чеканкой, пересекала стройный стан. Через распахнутый ворот пурпурного кафтана выглядывала шёлковая, белоснежная рубаха, расшитая красной вышивкой.

Инкуб лежал неподвижно, подогнув ногу в сафьяновом сапоге. Ничто не выдавало его волнения, кроме нетерпеливого взгляда быстрых, всё примечающих глаз.

Девица села рядом на распахнутую япончицу, Инкуб чуть шевельнулся, но не подвинулся, когда девичье бедро коснулось его ноги.

Василиса смотрела на Инкуба широко раскрытыми глазами.

– А они… те преследователи за нами не придут?

– Нет пока, – ответил Инкуб, охватывая её всю взглядом, – напугалась, ладушка?

Она кивнула головой и глубоко вздохнула, всё ещё волнуясь.

– Афоня… оборотень? Ну и глазищи у него!

Инкуб кивнул:

– Ну да, волк-оборотень. Не бойся, мои кмети не тронут тебя, только попугают для веселья. Это у нас игры такие на зимние лады.

– Что такое лады? – не поняла Василиса.

– Время, когда мужи и девы пару себе ищут. Поладить хотят, пожениться, потому и лады.

– Понятно, «волчья неделя». А остальные… с Афоней, кто это? Тоже бессмертные?

– Кметьство моё, дружина… из бессмертных. Давно ты догадалась?

Василиса погладила рукой белый волчий мех, посмотрела в глаза Инкубу и смущённо отвела их. Уж больно смело парень оглядывает её.

– В первый же день. Я же не дурочка… понимаю, куда попала.

– И куда же?

– Вероятно, в Древнюю Русь. Это же древнерусский я слышу вокруг? Жаль, не всё понимаю. Какой год нынче у вас?

– Шесть тысяч шестьсот девяносто шестой от сотворения мира. По-вашему, тысяча сто восемьдесят восьмой.