Мертвецы тоже люди

– Вот ведь беда, – пробормотала Василиса и снова принялась перебирать мех на япончице. – А что такое обещали сделать парни с невестой? Порешетить – что это?

Инкуб улыбнулся:

– После брачной ночи молодых наутро накрывают белой простынёй. Если на простыне есть следы девичьей крови, то гости входят в опочивальню и сыплют на простыню деньги, подарки – решетят невесту, а если нет – брак считается недействительным.

– Что же, у вас только девицы невинные замуж выходят?

– Не только, но желательно, – Инкуб накрыл её руку своей, – не бойся, ладо.

– Я и не боюсь, – натянуто улыбнулась Василиса. – Просто я трудно привыкаю к новому месту. – Она взглянула на него. – А ты кто, Инкуб, тоже бессмертный?

Инкуб вскинул на девушку яркий взгляд и кивнул.

– Значит, ничего не чувствуешь: ни боли, ни обиды, ни любви?

– Почему же… Я, как и любой человек, чувствую боль, если меня ударить, обиду – если оскорбить… и любовь я тоже чувствую, ладо, – Инкуб посмотрел на Василису пылко.

– А я-то думала, что ты совсем не умеешь волноваться.

– Ещё как умею, ладо. – Инкуб сжал её руку в своей.

Василиса руки не отняла и зачарованно смотрела в лицо Инкубу. Она будто впервые видела его, рассматривая высокий белый лоб в кольцах длинных кудрей, твёрдые сжатые губы, яркий кобальт в глазах, мерцавший в полуприкрытых веках. Парень смотрел на её губы, и медленно его лицо приближалось к Василисе. Ещё мгновение, и они соприкоснутся…

За дверью раздался грохот кованых сапог, и тоскливый волчий вой пронёсся и затих, удаляясь за угол дома. Василиса вздрогнула и отстранилась, испуганно взглянув на Инкуба. Он лежал не шевелясь, по-прежнему положив руку под голову и согнув ногу в колене.

«Так это я его целовать хотела?»

– Не бойся, ладо… я с тобой, – повторил Инкуб хрипло, и кадык на его горле поднялся и опустился. Он смотрел на девушку с ожиданием, но она отстранилась и уже готова была вскочить с сундука и упорхнуть испуганной птичкой.

– Значит, ты не ангел? – еле слышно спросила она.

Инкуб рассмеялся:

– Точно не ангел. Я полукровка, наполовину человек и наполовину демон. Мать моя Лада, а отец великий князь Боголюбский.

– Разве ты не сын Бессмертного, не Кощеевич?

– Приёмный Кощеевич, не родной. Царю Бессмертному сыновья не нужны, он сам хочет властвовать вечно.

– Зачем же он тебя усыновил?

– Хороший вопрос. По предсказанию, я должен освободить его из плена. Так что он бережёт меня… до времени.

Василиса грустно улыбнулась:

– Ну, предсказания не всегда сбываются. Мне предсказательница нагадала, что я выйду замуж за Ивана-царевича, а его и в помине нет…

Инкуб приподнялся на локте и с интересом посмотрел на Василису.

– Впервые вижу человека, который живёт в Лукоморье и не знает, как выглядит Иван-царевич.

– Я здесь всего-то неделю. А ты его знаешь?

– Его здесь все знают. А зачем он тебе?

– Интересно посмотреть на человека, который подарил мне хоромы, слуг и… обещал жениться.

– Жениться обещал?

Василиса кивнула:

– Видать, забыл обо мне.

– Ну, он и подлец, – улыбнулся Инкуб. – Чай, подарки дарил? Платья, каменья самоцветные? Нравятся тебе его подарки?

– Перестань! – Василиса шутя хлопнула Инкуба по плечу.

Тот перехватил её руку и прижал к губам:

– Ручки пожалей, отобьёшь пальчики, болеть будут… – Он перевернул её ладонь и жарко прижался к ней губами.

Василиса охнула, выдернула руку и строго на него посмотрела:

– Да, Иван-царевич подарил мне подарок! Медальон! Он всегда при мне.

– Покажи! – с волнением в голосе произнёс Инкуб. – Неужели сохранила?

– Сохранила. А ты откуда знаешь?

– Ну, может… он мне рассказывал, как на Мельян-Дубе вы голубиную свадьбу смотрели, и он подарочек малый тебе на память дал. Покажи мне, Василиса.

Василиса кивнула:

– Да, именно так и было… очень-очень давно. Почти двенадцать лет уже прошло. – Она вынула из-под высокого ворота цепочку, на которой висел серебряный медальон. – Если здесь открыть, то… вот!

– Огонь-камень, – прошептал Инкуб, – и портрет Иван-царевича имеется… Светловолосый, синеглазый…

– Ну да. У него такой же медальон… с моим портретом. Но царевич, видно, забыл меня совсем. Глупо, конечно, думать, что он через столько лет помнит обо мне. Я тогда совсем маленькой была.

– А если помнит и не забывал никогда? – с волнением спросил Инкуб.

– Если бы помнил, то не ты, а он меня бы сегодня с качелей умыкнул.

Инкуб прижался к руке Василисы жаркой щекой:

– Ты так сильно любишь его? Ждёшь, да? А я совсем на твоего царевича не похож? Чай, не хуже?

Василиса потупила глаза:

– Иногда ты напоминаешь мне его. Есть что-то… в глазах и в голосе, когда говоришь ласково… Ладно, хватит о нём. Лучше скажи, почему тебя здесь все бардом зовут?

– Потому что я и есть бард.

– А кто это?

– Защитник войска.

– Ты один можешь войско защитить? – удивилась Василиса.

– Могу, если понадобится.

– Небось хвастаешь! А как ты это сделаешь один?

– Есть специальная звуковая техника, её отрабатывают годами, с детства.

– Значит, бард – это певец?

– Свирец, – Инкуб закрыл лицо рукой и громко рассмеялся.

– Что! Что смешного? – возмущённо спросила Василиса.