Мертвецы тоже люди

– Потерпи, сестрица. Оробас поможет тебе справляться с приступами силы. Это у тебя от отца. От одного его взгляда – мороз по коже! Может и в глыбу льда превратить!

– Но я не хочу никого превращать в глыбы льда! Хочу быть такой, как и прежде!

– Я тоже хочу быть такой, как прежде! – озлилась сестра. – Но не будет этого! Научись принимать себя такой, какая есть! Иначе – смерть!

Смотреть на Ягу уже не было сил.

«Аиром пахнет… Где же ты, Иван-царевич… Инкуб, где ты?»

– Яга, я хочу, чтобы ты мне всё-всё рассказала! Ты будешь служить мне! Будешь! А иначе я сделаю так, что против тебя восстанут деревья, кусты, вода в озёрах и прудах и птицы в небесах! Не забывай, кто я!

– Забудешь тут… Вся в отца! Расскажу, что смогу, – буркнула Яга. – Потом, когда вернусь. Поеду я. К вечеру жди обратно с посохом. Только вот что… в кабинете у дяди я никогда не была.

Я взволнованно посмотрела на Ягу и подошла к столу, на котором стояли чашки и вазочка с печеньем. Я взяла печенье и разложила его замысловатым узором.

– Смотри. Пролетаешь пропилеи, потом мимо главного входа дворца, держишься правее. Кабинет – голубая дверь, напротив опочивальни Этернеля. Седьмая анфилада по счёту от западного входа на первом этаже. Вот он здесь. Этот вход не запирают днём. Он в кустах бузины, сразу за оранжереей справа. Оранжерея – большой стеклянный купол, ты сразу её заметишь. Как увидишь голубую дверь, а рядом фикус большой до потолка – тебе туда. Обычно дверь в кабинет не заперта, если же заперта, то ключ в фикусе под камнем. Откроешь, кабинет большой, но мебелью не заставлен, напротив двери – шкаф. Рядом с креслом у шкафа стоит посох. Всё, иди. Я буду ждать!

Яга медлила.

– Почему бы тебе не полететь со мной, Василиса? Быстро на месте вызовем Оробаса, и посох таскать туда-сюда не нужно!

– Я не могу вернуться во дворец. Обещала отцу, что не вернусь… Не время ещё…

Я подошла к окну и распахнула его. Из душной комнаты тут же вылетели остатки тепла, запахло лесом, деревом, дымным торфом. Я махнула рукой, сшибла локтем с подоконника глиняный горшок, зацепилась за занавеску, сдёрнула со злостью её с карниза и швырнула, скомкав, в угол. В последнее время я не ладила с собственным телом. Стены казались мне тесными и не уютными. Хотелось разнести всё к чёртовой матери. Неведомая сила накатывала волнами, охватывала ледяным холодом, лишая воли, до звона в ушах, до противной дрожи в пальцах.

Злая сила.

Без неё не победить.

Яга залезла в ступу:

– Одно меня смущает. Посох без охраны. Почему? Не было бы подвоха… Кто-то должен его охранять!

– Зачем? Посох только Этернелю повинуется… и мне. Для остальных это просто красивая увесистая палка. Что смотришь? – Я зло взглянула на сестру. – Лети уже, не то превращу в ворону. Без посоха не возвращайся. Как хочешь, но добудь мне его.

Я глубоко вздохнула. Волна силы ушла, отхлынула, и комната показалась не такой уж и тесной конурой. Обои в цветочек, пахнет мёдом из разбитого горшка. Да и пол – не ощипанные доски, а обычный паркет ёлочкой.

Яга вернулась к вечеру.

Хмуро взглянула и отдала мне посох.

– Как всё прошло?

Яга криво усмехнулась:

– Жива, как видишь. Почему ты не сказала, сестрица, что в кабинете дяди есть дверь в подземелье? Посох всё же охраняли.

Я сглотнула:

– Дверь всегда заперта.

– Но не по воскресеньям. Я повстречала в кабинете дядю Горына. И, как следовало ожидать, просто так он мне посох не отдал.

На меня смотрела благочестивая госпожа Майер. Кожа её, туго натянутая на лбу и щеках, приняла бежевый молочный оттенок, полуулыбка блуждала по тонким губам, но костяная нога, натёртая до блеска медовым воском, светящиеся руны на ней выдавали, что сейчас Яга всё ещё находится между светом и тенью, на грани призрачных миров с искажёнными солнечными лучами.

«Бойся её!» – пищал комариный голосок.

– Говори правду, сестрица. – Я взяла посох и заслонилась им как щитом. Тут же дымное облако из зеркала покинуло свои границы и укрыло меня полупрозрачной дымкой. Сила брала своё. Ледяной холод окутал тело, словно полотно тумана, растопленное солнцем.

Яга сделала шаг назад:

– Дядя отдал мне посох. Мы сразились, и я проиграла. Под страхом смерти мне пришлось ему всё рассказать и кое-что обещать.

– Что же ты обещала?

– Тебя.

Я хрипло расхохоталась:

– Пусть придёт и возьмёт! Если сможет!

Как только произнесла это, привиделась гладкая гладь пруда в усадьбе. Метнулась из тёмной глубины тупая змеиная голова с красным гребнем, и чешуйчатое тело на широких крыльях устремилось вверх, поднимая водопад брызг. Я почувствовала гладкое прикосновение, и острый длинный хвост свесился с плеча, а змеиная голова легла на колени, жмуря глаза с жёлтым росчерком.

«Я буду ждать, Василиса…» – прошептал дракон.

Я вздрогнула от неожиданности, и видение исчезло.

– Не шути с ним, Василиса! Через пару часов Горын будет здесь, и у тебя почти нет времени, чтобы убраться отсюда подобру-поздорову.

– Уберусь, но вначале вызову Оробаса.

Я подошла к высокому зеркалу и коснулась его навершием посоха: