Мертвецы тоже люди

– Принц Оробас, явись ко мне!

Как только я произнесла приказание, поверхность зеркала зарябила, и из него вывалился огромный вороной конь с всадником. Я еле успела отскочить.

Одет принц Оробас был скромно, по-походному, но наряд произвёл впечатление и на меня, и на Ягу.

Кольчужная байдана [36] до середины бёдер и зерцало на груди сверкали словно белое серебро. Подол байданы и оторочка рукавов, сделанные из латуни, слепили глаза золотым блеском. Из-под кольчуги видна серая суконная срачица, густо расшитая по подолу у колен и по плечам шёлковой красной гладью. Поверх неё – кожаный подкольчужник из тонкой телячьей кожи. На зерцале в белом круге чёрный крылатый конь гнёт шею и скалит зубы. За крутыми плечами, как две колонны, стоят сложенные коричнево-чёрные крылья. Широкий ремень закрывает русые волосы и лоб до бровей, от чего яркий молодой взгляд кажется ещё более жёстким. Поверх ремня – тонкий серебряный обруч. На груди княжеская гривна и сигула волхва.

Полутораручный меч лежит на левом бедре как приклеенный. На правом – меч короткий, с сабельным эфесом. Чеканный кинжал за златым поясом, нож в турьих ножнах с серебряными накладами – на поясе. Сверху тонкий золотой пояс-уж – символ княжеской власти. Ноги по колено в серебре, руки по локоть в золоте. Шелом с высоким шпилем, покрытый латунью, с подкладом из простеганного атласа Оробас держал под мышкой.

В правой руке за короткий стебель принц Оробас держал розу.

«Чёрт бы её побрал! Неужели снова Алкея!»

Яга побледнела и рухнула на колени, уткнувшись головой в пол. Я смотрела на Оробаса, приоткрыв рот.

Он не спеша перекинул ногу через луку седла и слез с лошади. Придерживая меч, заметно припадая на левую ногу, сделал несколько шагов и широко белозубо улыбнувшись, протянул мне розу:

– А, старая знакомая. Подросла, похорошела. Сколько же мы не виделись? Пару лет? Больше? Чем могу служить?

– Мой принц, помоги мне. Я хочу научиться пользоваться своей силой так… как надо.

Оробас посмотрел на меня в упор. Я заметила необычный цвет глаз.

«Фиолетовые!»

– Но предсказание Живы должно исполниться, царевна, и ты пройдёшь всё, что предопределено, от начала и до конца. Вернёшься в старый дом в Тбилиси через пять лет.

– Что будет, когда я одену платье?

– Ты умрёшь. И превратишься в лягушку. Ты готова к этому?

Я сглотнула:

– Только через смерть я стану свободной?

– Чтобы твоё тело сохранилось, необходимо выпустить всю кровь до последней капли и положить в мёртвую болотную воду. Мёртвая вода заменит кровь до времени, а живая возродит жизнь.

– Как же тело сохранится? – спросила я, холодея.

– Это не твоя забота. Инкуб с Горыном всё сделают. Лишь только после превращения спустя три года ты обретёшь ту жизнь, которую желаешь и с кем желаешь. Ты согласна?

Я кивнула:

– Согласна, мой принц. Но я хочу, чтобы всё было по-моему!

– После… По-твоему и будет, но не сейчас. Потерпи три года, царевна. Ты сама вернёшь всё, когда будешь готова. Условие ты знаешь. Начнём с чистого листа. Для начала вдохни аромат розы Алкеи… это необходимо для обучения. Не бойся – потом ты вспомнишь всё, я обещаю. Вспоминать будешь во сне, поэтому очень важно соблюдать распорядок дня и ночи. Я буду приходить к тебе три года каждый день и обучать управлять силой. Необходимо, чтобы при тебе всегда было зеркало, маленькое или большое – не важно. А ты будешь служить мне. Ни о чём не беспокойся. Три года ты под моей защитой. Теперь закрой глаза, сделай глубокий вздох и замри.

Оробас протянул мне руку, я вложила в неё свою, сделала глубокий вздох. Жизнь будто пролетела странными видениями: Жива, Инкуб, отец, дом на Тюльпанной и «Зелёный Дуб», домики у крепости Нарикала, дикое поле, качели, старинные башни кремля, базар, запах каши из солдатских котлов, оковы на руках, роза Алкея, дракон, платье, пожар, шатры у стен города, нож под сердцем и болотная вода.

Я выдохнула, а когда вздохнула вновь и открыла глаза, то оказалась на уютном диванчике в чистенькой гостиной госпожи Майер, и сама Ядвига, аккуратная, в красивом платье, в платке от Эрме, с розой Алкеей в руке, наливала в костяные чашки горячего чая.

– Ну вот и всё, сестрица. Три года прошло. Теперь ты готова.

* * *

Я ждала известий о смерти отца каждый день. Несколько недель пыталась дозвониться в поместье, но трубку так никто и не брал. После месяца ожиданий и беспокойства я написала Чуру. Он ответил, что профессор Этернель очень плох, но всё ещё жив. Врачи говорят, что конец близок – самое большое, через месяц всё будет кончено. Чур, мол, обязательно сообщит.

Но я не получила известий о кончине отца ни через месяц… ни через год, ни через два. Чур перестал писать, мои письма возвращались обратно.

Я, конечно, решила, что мой дорогой отец давно умер. Сколько бессонных ночей я провела, мучаясь угрызениями совести, что не поехала к нему. Но каждый раз я вспоминала лицо отца, взявшего с меня слово не приезжать, его руку на смертном одре, сжимавшую мою…