Мертвяк

⠀⠀ ⠀⠀ *⠀⠀ *⠀⠀ *

Пока специалисты из «Легиона» выворачивали наизнанку пленных, выдавливая из них по капельке информацию, «Синдикат» заметал следы. Засвеченные агенты выводились из игры, связи обрубались. За день в Москве резко выросло количество убийств и несчастных случаев. Для тех, кто не был в курсе происходящего, это лишь очередной взбрык статистики — бывает такое. «Легионеры» отрабатывали полученные на допросах адреса, явки и находили там трупы или не находили никого.

Боевые действия между двумя подпольными организациями прекратились. Затишье было временное, и все понимали это.

Аналитики «Легиона» получили много новой информации. С ней уже можно было работать. Ее можно было проверять. «Синдикат» теперь не был безликой темной силой. Становилась ясна его структура, связи, принципы работы. Возникали реальные версии и направления расследования. Но на работу по этим направлениям требовалось время. Без сомнения, и в «Синдикате» кипит примерно такая же работа, и их специалисты тоже все отчетливее представляют очертания противника.

Генерал-лейтенант Бородин смотрел на лежащую перед ним на столе справку. «Арвид Густавович Эртель, 1950 года рождения, кандидат биологических наук, два высших образования. Автор ряда научных работ — большинство из них носили закрытый характер. Родных и близких нет. Умер от сердечного приступа 17 апреля 1985 года».

Он положил рядом фоторобот, составленный со слов Глеба, и фотографию Арвида Эртеля. Одно лицо. Один человек. Только на фотографии ученый на несколько лет моложе.

— Глаз наметан, — задумчиво произнес Бородин.

Да, если Глеб действительно описывал именно Эртеля, то сделал это необычно точно… Эртель, нет сомнений.

В самом начале проекта «Гиппократ» по всем канонам розыскной тактики взялись за всех, тех, кто имел отношение к этой научной тематике. Подняли даже мертвых. И теперь выяснилось, что не зря.

Тогда Бородин внимательно просмотрел эти документы, и никаких версий у него не возникло. Эртель и Эртель. Давно мертв. Чего ради его досье вообще надо было тащить в дело? Оказалось, надо.

Теперь Бородин, рассматривая фотографию, мучительно пытался зацепить какую-то мысль. Какой-то отголосок неясного воспоминания. Что-то было связано с этим человеком. Запоминающееся лицо…

И неожиданно будто в свете молнии высветилось воспоминание. Точно! Восемьдесят восьмой год. Бородин работал в созданной Главными управлениями разведки и контрразведки совместной группе по выявлению агентуры в госучреждениях, в том числе в органах госбезопасности. Очередная проверка сотрудников центрального аппарата. В КГБ практиковалась такая метода работы выборочный контроль за сотрудниками. На стол Бородину ложились материалы наружного наблюдения. И на одной фотографии он видел этого самого Эртеля… С кем? Надо вспоминать. Попытаться поднять те самые материалы…

Нет, не надо. Видел он его в обществе Кунцевича. Тогда еще полковника.

Теперь все начинало становиться на свои места. По документам в том самом восемьдесят восьмом Эртель должен был уже не один год лежать в могиле. Значит, кому-то хотелось, чтобы все думали — ученый мертв. Последняя тема его исследований — что-то связанное с биохимией мозга. Это все и объясняет. КГБ в то время вел исследования по контролю над сознанием. Шла разработка соответствующих новых препаратов. Результаты оказались далеки от тех, на которые рассчитывали. Но кое-какие любопытные вещи все же удалось получить. Возможно, к Эртелю стали проявлять интерес спецслужбы других государств как к ученому, занимающемуся подобными исследованиями. Статьи его появлялись в научных журналах — поначалу тема некоторое время не была закрыта. Скорее всего заокеанские мудрецы просчитали перспективы этих исследораний, возможно, начали искать подходы к ученому. Когда то же самое просчитали советские специалисты — Эртеля решили убрать с глаз долой от греха подальше. Если его просто перевести на режим секретности, значит, это будет сигнал — русские признали направление перспективным и изо всех сил тащат тематику. Не годится. А не умереть ли Эртелю от сердечного приступа? Всяко бывает с учеными. Работа тяжелая, нервная. Сердце слабое. Родных и близких нет. Венок от родного НИИ, да траурный марш, да дежурные речи. Сказано — сделано: Эртель исчез… Что ж, версця вполне правдоподобная.

Итак, Эртель оказывается в закрытой лаборатории. Занимается любимым делом. С влиянием на мозги сограждан новыми препаратами у него выходит не слишком, но он натыкается на ти-тропазин. Сенсация. Группа медикаментов двадцать первого века.