Мёртвое

– Ты ни капли не волнуешься за учебу? Я вот за работу немного переживаю.

Кэти тихо фыркнула:

– Ты трахаешься с боссом. Какие вообще тебе светят проблемы?

– Знаешь, неприятно такое слышать.

– И правда, что-то я перегнула. Извини. Давай спать.

– Как в этом месте уснуть? На заднем сиденье в машине – и то комфортнее было. А вдруг у этого Джейкоба потайной проход в местный шкаф? Запрется там и будет за нами подглядывать. Черт, да почему все так наперекосяк?..

Джейкоб ничего не сказал после речи Кэти, и у нее возникло ощущение, что она могла ждать всю ночь, а он все равно и слова бы не проронил. Чего еще она могла ожидать? Она задавалась вопросом, не был ли он просто вконец измучен вниманием к убийствам в доме. Выражение его лица буквально кричало о том, что вина единственного выжившего до сих пор тяготеет над ним – как незримый палач с Дамокловым мечом в руке.

– Ты видела, какие у него глаза? – спросила Кэти у Лизы.

– Ну, он и впрямь милый малый, я говорила.

– Я не об этом.

Какие глаза.

Она завороженно смотрела в них, пытаясь вырвать доски, закрывавшие разбитые окна его души. Глупо, но сейчас она уже не могла вспомнить их цвет. Выслушав ее, он ни слова не сказал – просто встал и жестом пригласил их следовать за ним наверх. Они прошли по запутанной тропе извилистых лестничных клеток и коридоров, минуя череду дверных проемов и арок. Отыскав в бельевом шкафу пару подушек и два одеяла в полиэтиленовых чехлах, Джейкоб привел их в самую чистую комнату на этаже, где они могли бы спокойно переночевать.

При общей аккуратности убранства пахло в доме все же скверно.

Как в трясине, пожалуй.

Лампочка в торшере на ночном столике давно перегорела, и он заменил ее на копию из соседней комнаты – как оказалось, рабочую. Кэти попробовала завладеть его вниманием, в нерешительной попытке извиниться на тот случай, если она его задела – ей всегда было за что извиняться, – но он почти все время был повернут к ней спиной. Когда Джейкоб все же соизволил открыть рот, оттуда не вышло ничего обнадеживающего:

– Моя спальня вон там, в северо-западном углу. – Он махнул в нужном направлении рукой. – Через пару дверей от лестничной площадки, дальше по коридору, с левой стороны. Если вам что-то понадобится, можете просто крикнуть, и я вас услышу – у дома прекрасная акустика, – но, боюсь, мне особо нечего вам предложить. – Судя по всему, он сознательно, с умыслом сделал акцент на последних четырех словах. Лиза вдруг задумалась, а не он ли стоит за той бойней. По какой-то причине одиннадцатилетний ребенок сходит с ума, всех родных жестоко убивает… и, демонстрируя крайне волевую натуру, запирается в шкафу на несколько дней, пока сам чуть не умирает от голода и жажды. Звучит, конечно, сомнительно – но кто знает. – Надеюсь, вас не смутит состояние комнаты… ну, здесь хотя бы имеется отдельный туалет. – Он открыл дверь и включил свет, проверяя, есть ли бумага. Имелась – но Лиза и Кэти при ее виде переглянулись, явно думая об одном и том же. Рулон казался сделанным из наждака – грубой, зернистой текстуры; страшно прикасаться к такому, не то что использовать по назначению. – Есть еще ванна и душ – вдруг утром понадобятся. Но воду лучше сперва пролить немного, трубы порядком ржавые. Спокойной ночи. Хороших снов.

И больше – ни слова. Будто так все и должно быть.

– Да, – сказала Лиза. – Я видела, какие у него глаза.

Глава 14

Бревна опор раскололо, и стремнины довершали работу, круша о скалы деревянные обломки. Большая часть моста теперь находилась под водой, во вспенивающихся белых барашках, остатки – скобы, перила и прочие составные части – плыли вниз по течению, к озеру. Торчащий поверх пены деревянный горб почернел – молния ударила в дальний конец моста, и огонь все еще горел там, где его не погасили набегающие волны.

Снова – игры. На сей раз – в определенном стиле.

Он поехал обратно к дому, не желая отсутствовать дольше, чем это было нужно, проезжая мимо пруда и чувствуя, что нужда влечет его туда. Опустил стекло, как будто кто-то из них мог его услышать.

– Круто, что уж там, – процедил он. – Да, мне и самому это нужно. Всем это нужно. Не такие уж вы и особенные. – Джейкоб прижал ладонь ко лбу, вдыхая запах садов своей матери; повсюду – почвы, напитанные этим дурманящим ароматом. Боль усилилась, перед глазами у него все двоилось. Резкий приступ тошноты подогнал к горлу желчь. Джейкоб остановил машину, выбрался, шатаясь и задыхаясь, оперся о капот «корветта». Тут же лес кругом ожил. Кусты раздвинулись, открывая гибкие формы и изогнутые спины, сердитые лица в зарослях.

Его многочисленные музы.

Его дети.

Кто-то закричал, будто зовя продавца мороженого, отъехавшего дальше по улице:

– Господин! Господин!..