Мёртвое

Вопросы множились, а ответов не было. Что считать правдой? Неужели он создал эту Элизабет, искусственную отщепленную душу, и спрятал на задворках своего разума до тех пор, пока она ему снова не понадобится? Вполне логично – но не менее логичной ему казалась и мысль о том, что она на самом деле была творением отца. Уж отец-то горазд был засеивать семена своих мыслей так, чтобы те давали всходы в чужих головах. Но какие же силы облекли очередную выдумку отца подобием плоти? Элизабет – сила природы, нимфа из земли Стоунтроу? Душа какого-нибудь мертвого ребенка – девочка, которая заблудилась и умерла здесь, на ложе из листьев, и так и не обрела покоя? Бывают ведь такие демоны, с которыми заключишь договор – а по счетам в итоге заплатят совсем другие люди. Именно это, похоже, и произошло с его семьей.

«Персонажи, – сказал папа, – самый важный элемент твоего искусства. Они должны родиться в твоей голове, но оставаться свободными, чтобы изменяться и расти. Иначе они так и останутся манекенами, неизменными от истории к истории».

Бет – его девушка, его дама сердца, лучшая подруга, этот суккуб, ставший реальным и голодным, – смотрела на него со слезами на глазах. Она повторила это снова, настаивая:

– Обними меня.

– Конечно, – сказал он, обнимая ее.

– Крепче.

– Да.

– Я тебя люблю. – Она всхлипнула.

– Ты просто хочешь, чтобы я умер.

– Да. – Бет отстранила его на расстояние вытянутой руки, вглядываясь в лицо, словно ища следы какого-то чувства, что уже прошло. Бант все еще оставался немножко кривым – и он, протянув руку, поправил аксессуар в ее волосах. Шелковистое ощущение от ленточки было лишь напоминанием обо всем, что оставалось в его мире несбыточным, нереальным.

Волны чернильной тьмы окутали его ноги. Слов не нужно, они рушат маленький мой мир… Элизабет улыбнулась, и черты ее лица заострились. Нечеловечески совершенные и нестерпимо белые зубы слишком уж походили на клыки животного. Улыбка становилась шире, глаза стекленели в чуждом, жестоком выражении.

– Да, – повторила она прерывистым голосом, совершенно ей не свойственным, – как-то так могло бы говорить треснувшее стекло, заляпанное кровью. – О да. Чтобы ты умер, умер, умер.

И тут кто-то еще произнес:

– Но он будет жить.

Кэти опустила деревянный меч и вонзила его в грудь Бет.

Все те же эфирные чернила хлынули из раны – из пустоты, где должно было биться ее сердце. Чернила хлынули из ее покрасневших глаз и носа, размывая черты.

Джейкоб запрокинул голову и завыл – из недр омута собственного рассудка.

Бет рухнула ему под ноги и свернулась там калачиком, раз за разом произнося его имя черными губами. Мрак пожирал ее на глазах, растворял. Вскоре остановившееся сердце Джейкоба снова пошло – пульс забился в запястьях, и он увидел, что от Элизабет ничего не осталось, даже пожелтевших страниц отцовской рукописи.

До свидания, моя леди.

Глава 28

Кэти повело вбок, когда вешалка сильно ударила ее по щеке, и она, завалившись, наткнулась на грудную клетку Джейкоба. Твердый пол поддерживал ноги. Материальности момента хватало, чтобы упасть в обморок от облегчения.

Она проверила свою кожу на наличие чернильных пятен и не нашла их. Затхлый дух другого мира выветривался из нее. Джейкоб осторожно взял ее за руку и вывел из шкафа.

– Спасибо, – произнес он.

– К твоим услугам, – откликнулась она, ожидая, что это прозвучит пошло или глупо – но нет, такого не произошло.

– Я…

– Да?

– Дай мне минуту.

– У нас много времени.

Он чуть нахмурился.

– Едва ли это правда. – Он легонько поцеловал ее в лоб – сухие губы клюнули ее, как клюв маленькой безвредной птички. – Где ты нашла этот меч?

– Мне показала твоя мать.

– И сказала, что в нем за сила?

– Да.

Он ждал, что Кэти рухнет, упадет в обморок или забьется в истерике – он сам был так близок к этому, и лишь принадлежность к семейству Омут как-то от этого спасала. Кэти была невероятно сильной, впрочем – будь у него хоть половина ее стойкости, этот ужас не случился бы.

– Все будет хорошо, – неуверенно утешил он ее.

– Мы сможем уйти отсюда?

– Скоро.

Она боязливо поморщилась. Неужели это никогда не кончится?

– «Скоро»? Почему не «сейчас»?

– Именно «сейчас» я и хотел сказать.

– Лиза! – позвала она.

Молния разорвала мрак. Прогремел гром, и Кэти вскинула голову, напрягшись. Кто-то пел вдалеке – ну или так ей только казалось. Снова накатило то ощущение, что все они – Тим и ребенок, дедушка, женщина с четками, сестра Оливетти, даже сейчас, возможно, изо всех сил старающаяся эту компанию обогреть и утешить, – собрались на вечеринке где-то в окрестном лесу. На вечеринке, куда ей путь заказан.