Мертвое море

Тут Сакс догадался, как охотилась эта тварь: она использовала червеобразные языки, чтобы заманивать рыбу, как аллигатор, когда ловит черепаху. И как только добыча подплывала к дряблому ротовому отверстию, усики хватали ее и вводили парализующий нейротоксин. Вот чем были те красные шипы — нематоцистами, жалящими клетками, как у медузы. Усы действовали как щупальца морской анемоны: хватали и убивали то, что приманивали языки. Сакс понял, что брюшные плавники твари так напоминают ноги, потому что она, вероятно, ползает по дну.

— Уверен, что не хочешь разделать этого ублюдка? — спросил он Менхауса. Тот тупо покачал головой, словно это и правда можно было сделать, но он просто не хотел.

Сакс встал рядом с рыбой, но не слишком близко. Та почти уже не шевелилась, усики едва подрагивали. От нее исходил сильный запах разложения, как от ведра с внутренностями. Сакс вскинул весло и обрушил на голову твари. Пластинки были не такими жесткими, как ему сперва показалось: от удара одна из них раскололась, как арахисовая скорлупа, и из нее полилась чернильно-черная жидкость. Сакс снова нанес удар, превращая усики в кашу. Он продолжал молотить, пока тварь не лопнула, извергнув на палубу дымящиеся мясистые органы и желтую студенистую жидкость.

В нос ударила невыносимая вонь, и Менхаус позеленел, а Фабрини стошнило за борт. Один Кук не обращал внимания на запах, да и на таинственного обитателя здешних вод тоже. Если рыба и вызывала у него отвращение, то он не подавал вида, сидя на корме с невозмутимым выражением на лице. Кук был бледен и измучен, но, казалось, не настолько сильно, как остальные.

— Кто будет убирать этот бардак? — спросил Сакс. — Как насчет тебя, Кук?

Кук ответил с легкой ухмылкой:

— Еще чего!

— Что ж, — сказал Сакс, окуная весло в воду и стараясь смыть с него грязь, — похоже, придется тебе этим заняться, Менхаус. И берегись щупалец: они все еще могут ужалить, причем чертовски больно. Спроси Хаппа.

Менхаус выглядел так, будто его вот-вот вырвет, но согласился с тем, что раз он затащил на лодку рыбу, то ему ее и выбрасывать. Потребовалось какое-то время, чтобы справиться с тошнотой, но потом он, не снимая перчаток, подошел к рыбе, схватил ее за хвост и, поднатужившись, выбросил за борт. Несколько секунд она держалась на поверхности, а потом медленно погрузилась в воду.

— Было не так уж и плохо, правда? — сказал он. — Сосунки чертовы. Это всего лишь рыба.

Теперь нужно было решить, что делать с трупом Хаппа. Никто, казалось, не хотел к нему прикасаться, кроме Сакса. Пока остальные были заняты своими мыслями, Сакс увидел рукоятку ножа, торчащую из-за голенища сапога Хаппа. Убедившись, что никто не смотрит, он вытащил нож и сунул себе в сапог.

Никто этого не заметил. Кроме Кука. Он, конечно же, все видел, но Сакс предупредил его ледяной улыбкой. Обоим стало ясно, что, когда придет время, нож пойдет в дело.

— Что насчет Хаппа? — наконец спросил Фабрини.

Сакс сказал:

— Похоже, нам негде его хоронить, так что он отправится за борт.

— Т-ты не можешь так поступить, — заикаясь, попытался возразить Крайчек.

— Почему это?

— Господи Иисусе, Сакс, нам хотя бы нужно сказать что-то, — возмутился Фабрини.

— Ладно, ты прав. Прощай, Хапп. — Сакс, казалось, забавлялся. — Ну вот, я произнес речь.

— Ты дерьма кусок, — на полном серьезе заявил Кук.

Сакс ухмыльнулся:

— Рад, что ты все понимаешь верно. Помоги-ка. Бери его за ноги, на счет три…

12

С того момента, как они забрались на крышку люка, Кушинг беспрестанно выслушивал жалобы. Сольц поведал, что у него слабый желудок, чувствительная кожа, артрит коленных суставов, бесчисленные аллергии, ангина, близорукость, облысение, что он склонен к воспалению десен, инфекции мочевого пузыря и необъяснимым болям в ногах. Ходячее пособие по ипохондрии. На корабле у него были лекарства от всего этого: таблетки, мази, капли. А теперь не осталось ничего, и он старался вдолбить это Кушингу в голову.

Кушинг не знал, сколько еще сможет вытерпеть. Сольц изводил его бесконечным перечислением жалоб и недугов, но не это было самым страшным. Основной проблемой было то, что они застряли посреди жуткого океана, и Кушинг мог с твердой уверенностью сказать: эти воды ничего общего с Атлантикой не имеют.

Он продолжал успокаивать Сольца, заверяя, что туман рассеется и их спасут. Вот только надолго ли Кушинга на это хватит?

— У нас правда нет шансов, да? — спросил Сольц.

— Есть, конечно, — снова солгал Кушинг. — Главное — терпение. Просто нужно потерпеть.

Сольц выглядел удрученным.

— Я уверен, что, когда придет помощь, мы уже будем мертвы. Если она вообще придет.

— Придет. Должна прийти.

— Мне нужна вода, — простонал Сольц. — Похоже, у меня обезвоживание.

— У тебя не обезвоживание, оно не наступает так быстро.

Сольц коснулся своей лысеющей головы:

— Может, у тебя так, а я другой.

— Ты не другой.

— Нет, другой. Всегда был таким. Я более чувствителен к таким вещам, чем остальные. Почти ко всему.

Кушинг вздохнул.

«За какие грехи мне достался этот парень?» — задумался он.