Мертвое море

— Просто большое, очень спокойное море с крупными скоплениями морских водорослей, находящееся в Атлантике. По официальной версии, твой Треугольник Дьявола касается его границ. Старые моряки приправляют свои байки об этом море мистикой. Никакого ветра, и водоросли повсюду. Раньше парусники застревали там, потому что без ветра не могли плыть. Но это не самое худшее. Скопления водорослей были такими густыми, что корабли не могли выбраться. Обрастали ими, а экипажи погибали от жажды. Это море еще называют Кладбищем кораблей.

Сольц нервно оглянулся:

— Похоже, мы там и находимся. Видишь, с чего пошли те истории, Кушинг. Люди попадали в это место, видели эти ужасы, а потом, выбравшись, рассказывали о них.

Именно об этом и думал теперь Кушинг, но слова Сольца, говорившего без тени сомнения, вызывали у него тревогу и уныние. Конечно же, он был прав. Кушинг с легкостью опроверг бы любое другое объяснение. Он боролся с этой мыслью с тех пор, как корабль пошел ко дну, но постепенно начинал смиряться, потому что другого выбора не было.

— Здесь есть такие вещи, — сказал Сольц как-то слишком тихо, — которых нет в других местах. Страшные вещи. Ты знаешь это, и я знаю.

Они слышали странные звуки, раздававшиеся в тумане, и, хотя им не довелось встретиться с обитателями этого места, Кушинг знал, что это был лишь вопрос времени. Сольц, видимо, тоже так считал.

13

На спасательной шлюпке все было по-прежнему.

— Что за дерьмо?

Крайчек посмотрел туда, куда показывал Сакс. В воде плавало огромное скопление желтых листьев и стеблей.

— Плавучий фукус, — сказал он. — Такие встречаются в Атлантике.

— Что-то не похоже на плавучий фукус.

Крайчек улыбнулся:

— Не похоже? А что это, по-твоему?

— Черт его знает.

— Иногда вещи являются не тем, чем кажутся на первый взгляд, — сказал Крайчек, и было непонятно, бредит он или говорит загадками.

Сакс бросил в его сторону неодобрительный взгляд:

— Не врешь? Значит, иногда матросы похожи на мужиков, а на самом деле это сосунки, ищущие мамкину титьку. Да, Крайчек?

Кук вздохнул. Крайчек провоцировал их с того момента, как Сакс с командой поднялись на борт шлюпки. Для него это была своего рода игра. Его мозги размякли, словно тыква через две недели после Хэллоуина, и теперь он вел себя как маленький мальчик, у которого есть страшная тайна и которой он ни с кем не хочет делиться: это было бы не по правилам. Он продолжал нервировать остальных, намекая на мрачные, невидимые и просто жуткие вещи, намекая, но не облекая ужасы в слова.

Кук решил, что Крайчек окончательно сошел с ума. Хапп был выброшен за борт по указанию Сакса, как использованный ночной горшок. Кук понял, что это послужило катализатором: не осталось ничего, что могло бы удержать матроса на грани между осознанностью и безумием, и Крайчек бросился в объятия сумасшествия, как наркоман к игле, зная, какой его ждет исход.

Кук заметил, что скопления водорослей становились все более многочисленными. То, которое рассматривал Сакс, было маленьким островом, добрых шесть футов в обхвате, и оно не очень походило на плавучий фукус или другие водоросли, которые Куку доводилось видеть. Это было скопление мясистых наростов, стеблей и пустул грязно-белого цвета размером с чайные чашки, напоминающих шляпки бледных поганок. И возможно, самое странное: все это было покрыто красной желеобразной субстанцией.

Кто знает, может, она была совершенно безвредной.

— Эй, Фабрини, — сказал Сакс. — Почему бы тебе не прыгнуть туда и не поиграть с этой штукой? Возьми с собой Менхауса. Может, поймаете хорошую рыбку на ужин. В прошлый раз был незабываемый экземпляр.

— Иди к черту!

— А отсосать не хочешь? — спросил Сакс.

Менхаус нервно хохотнул, а Крайчек усмехнулся.

Кук и Менхаус на мгновение встретились взглядами. Они явно думали об одном и том же: у них серьезная проблема. В воздухе повисло напряжение, и в любой момент оно могло обернуться насилием и кровью, словно ядовитый нарыв, готовый прорваться и распространить инфекцию по телу. Возможно, эта подростковая перебранка была лишь прикрытием, но между Саксом и Фабрини явно пробежала черная кошка. Назревал конфликт. Сакс сидел на корме, а Фабрини в носовой части, но рано или поздно Сакс снова откроет рот — и Фабрини не выдержит. Это было видно по его глазам: ненависть разгоралась в ожидании подходящего момента, словно тигр, решающий, когда выпустить когти и вспороть жертве брюхо.

— Точно, — сказал Крайчек. — Почему бы тебе не потрогать эту штуковину, Фабрини, было бы интересно. Думаешь, что-то случится, если ее потрогать?

Фабрини не ответил. Улыбка, тонкая, словно надрез на бумаге, перечеркнула его лицо. По глазам было видно, что он чертовски устал — и от Крайчека тоже. Возможно, он думал, что, как только грохнет Сакса, сделает то же самое и с Крайчеком, нужно только потерпеть.

— Как хочется уже выплыть из этого дерьма, — произнес Менхаус.

— Слышишь, Фабрини? Менхаус хочет, чтобы мы уже выплыли из этого дерьма, — сказал Сакс. — Думаешь, какие у нас шансы?

— Примерно такие же, как твои шансы отрастить себе мозг, — ответил Фабрини.

Сакс громко рассмеялся: