Мертвоград

– И вы понятия не имеете, куда он обычно ходит?

– Нет.

– С друзьями его, полагаю, вы тоже не знакомы?

– Нет.

Старший широко улыбнулся и погрозил девушке пальцем:

– Мне кажется, вы не хотите нам помочь.

– В чем?

– В поисках вашего брата.

– Я не заявляла о пропаже.

– Да, но вы искали его. И мы решили, что вам необходима помощь.

– Лично ваша?

– Помощь Гильдии.

– Можно подумать, Гильдии есть до нас какое-то дело.

– Гильдии до всего есть дело.

– Что-то я раньше не замечала проявлений заботы с ее стороны.

– А мы не выставляем свою работу напоказ. И не требуем за нее благодарности. Мы просто делаем свое дело.

– Как сейчас?

– Именно.

Со стороны разговор мог показаться бессмысленным. Но по ходу его было проведено и отражено несколько легких мематак. Как и предполагал старший опергруппы, Марина был совершенно неопытным мемевтиком. Вернее, она даже понятия не имела о технике мемпоединка и действовала исключительно по наитию. Некоторые способности у нее просматривались. Но можно было с уверенностью сказать, что их развитием никто и никогда не занимался. Между тем старшему обещали сильного и опытного бойца. Теперь же ему становилось откровенно скучно. При желании он мог легко заставить хозяйку якобы нехорошей квартиры сделать заявление о том, что она и ее брат состояли в преступном сговоре со всеми, без исключения, соседями, с первого по девятый этаж, целью которого было физическое устранение киуров Московской Эсперанты с последующим захватом власти. Только это было не нужно. Да и неинтересно. Все равно что отнять у малыша конфету.

Нельзя сказать, что внимание старшего опергруппы усыпила слишком спокойная обстановка. Потому что именно это – слишком уж все тихо! – должно было его насторожить. Ну, а раз этого не произошло, значит, противник оказался куда хитрее и коварнее, чем предполагал оперативник. В противном случае он бы непременно обратил внимание на явно неспроста пришедшее ему в голову шаблонное выражение о малыше и конфете. Деконструировать его не составляло труда. Многие, пытавшиеся отобрать у малыша его законную конфету, терпели фиаско. А это означало, что все не так просто, как кажется. Старший оперативник подсознательно чувствовал угрозу. Но почему-то оставил это без внимания.

Почему?

– Угостите-ка нас чаем, Марина Викторовна! – бодро улыбнулся старший оперативник. – За чайком-то мы все и обсудим.

Одно из тех предложений, от которых невозможно отказаться. Просто невежливо.

Марина ничего не ответила. Лишь плечом повела как-то неловко. И пошла на кухню. Гостям незваным приглашение сделано не было. Подразумевалось, что они сами проследуют куда нужно.

Так они и поступили.

Стоявший у двери пошел следом за девушкой на кухню. А старший направился в глубь квартиры. Он хотел осмотреть ее спокойно и без помех. Оперативник был уверен, что ему удастся обнаружить следы якобы бесследно исчезнувшего младшего братика. Братик Семка непременно должен был оставить ниточку, которая приведет оперативников прямехонько к нему. Где бы он, зараза, ни прятался.

Первая комната с отдельным входом принадлежала хозяйке. Тут даже вопросов никаких быть не могло. Старший только заглянул в комнату, убедился, что в ней никого нет и, с осуждением покачав головой, вышел. Он не испытывал ни малейшего желания рыться без надобности в чужом нижнем белье. А оно, это самое белье, было разбросано повсюду. Похоже, Марина Викторовна понятия не имела, что такое порядок. А может быть, неверно интерпретировала значение этого слова.

Следующая комната оказалась чуть больше первой. Это было что-то вроде небольшой гостиной. Или общего зала. С телевизором, несколькими шкафами как платяными, так и книжными, и старой продавленной тахтой. Войдя в комнату, оперативник задумался. Крепко задумался. В мире существует уйма всяческих фобий. Люди боятся самых разных, зачастую совершенно безопасных и безвредных вещей, событий и явлений. Говорят, есть такие, кто панически боится рыжих. Или – клоунов. Но, кажется, он даже не слышал о том, что существуют люди, которым внушает ужас сама только мысль о том, что там, где они находятся, можно навести порядок. Как должна называться такая фобия? Клинофобия? Или как-то иначе? На полу разве что только гниющие объедки не валялись. А вот тарелки грязные высовывались из-под тахты. Одежда, книги, журналы, постельное белье, какие-то инструменты – все было заботливо свалено в кучу. Чтобы добиться подобного беспорядка, нужно не просто прекратить убираться, а прилагать еще массу усилий к тому, чтобы мусора становилось все больше, совершенно ненужные вещи появлялись невесть откуда и оставались навсегда, а все остальные вроде как необходимые вещи занимали совершенно не предназначенные для них места, где их почти невозможно было отыскать. Окинув все это взглядом – даже «бардак» – неподходящее слово, – оперативник только порадовался тому, что ему не пришлось заходить на кухню. Можно было представить, что там творится.