Мертвоград

Охранники только успели прийти в себя и схватиться за оружие, а Оскар уже упал на одно колено и открыл огонь сразу из двух стволов.

Выбросив из пистолетов пустые магазины, он посмотрел на Юрьева. Старший киур стоял как стоял. Не то что не шелохнулся, а даже бровью не повел. Как будто все происходящее его не касалось. Он даже не смотрел на стволы пистолетов, что направлял на него Виктор. Он решил поменять тактику.

– А вы уверены, что пришли туда, куда нужно?

Безразлично, устало, немного с ленцой. Так булочник мог говорить с рассеянным, но в целом безобидным покупателем, попросившим продать ему сапоги.

– Ты старший киур Юрьев? – махнул в его сторону перезаряженным пистолетом Оскар.

– Да.

Юрьев не стал отпираться, потому что это было бессмысленно и глупо. И только усугубило бы его положение потенциальной жертвы.

– Ну, тогда не тяни резину.

– А что я должен сделать? – искренне удивился старший киур.

– Скажи что-нибудь напоследок. Какие-нибудь слова, обращенные к миру. Если, конечно, хочешь.

– Или помолись, – предложил Виктор.

– Вы верите в Бога? – снова удивился Юрьев.

– Ну, что ты несешь? – недовольно поморщился Виктор. – Ни в какого Бога я не верю. Это просто выражение такое. Понятно?

– Нет.

– Ну и черт с ним! Говори, что хочешь!

– Кому?

– Ну, хочешь – мне. Хочешь – Оскару.

– А вы запишете?

– Запомню! У меня память хорошая!

– И передадите кому следует?

– Нет, конечно!

– За дураков-то нас не держи. Ты ведь можешь напихать в свои речи мемов, как сала в сервелат.

– Но вы ведь не боитесь разговаривать со мной.

– А нам по фигу!

Старший киур улыбнулся. Снисходительно, но не обидно. Какие славные, наивные ребята. Пришли сюда, рассчитывая на защиту, выстроенную из одного-единственного мема. Нам все по фигу! Как ни странно, в первый момент это почти сработало. Должно быть, расчет строился на внезапности и неожиданности. Ну, в самом деле, кто бы мог такое ждать? Нам все по фигу! Все равно что с шашкой на танк. Право же, от людей, пришедших убивать старшего киура Московской Эсперанты, ждешь чего-то более изощренного.

– Я могу дать вам совет, господа?

– Чего ради?

– Ну, скажем, вместо моего последнего слова.

– Ладно, валяй. Только чтоб недолго.

– Вы, должно быть, уже думали о том, что меня можно оставить в живых.

– Разве? – удивленно посмотрел на брата Виктор.

– Нет, – отрицательно качнул головой Оскар.

– Думали, думали, – едва заметно улыбнулся старший киур. – Только сами не отдавали себе в этом отчета.

– Я обычно помню, о чем думаю, – уверенно заявил Оскар.

– Да с чего нам вообще было думать о тебе! – качнул стволом пистолета Виктор. – Мы ведь знать тебя не знаем!

– И тем не менее собирались меня убить.

– Как человек, ты нам совершенно безразличен… – начал было Виктор. Но остановился. Для того чтобы костяшками пальцев, в которых он держал пистолет, почесать голову. – Нет, пожалуй, не так… Или все же… – Виктор с надеждой посмотрел на брата: – Что-то я запутался.

– Да какая разница, – недовольно поморщился Оскар. – Он должен умереть, потому что его имя уже вписано на соответствующей странице Книги Жизни и Смерти. Аста маньяна, братец!

Порой, если подворачивался соответствующий случай, Оскар любил красиво, витиевато высказаться. И сейчас был именно такой случай. Смерть человека, любого человека, даже самого никчемного, достойна красивых слов. Так говорил отец Виктора и Оскара – Пронин-старший. А сам он вычитал это в Книге Постоянств Императора Ху.

Юрьев ожидал совсем не такой реакции на мем, который он запустил. Нужно было снова менять тактику.

– От живого меня вам будет куда больше проку, чем от мертвого.

– А что с тебя вообще толку-то?

Вопрос Оскара буквально ошеломил Юрьева. Он даже не сразу нашелся что ответить.

– Я – старший киур, – изрек он весьма и весьма многозначительно.

И с запоздалым раскаянием подумал о том, что сморозил глупость.

Быть может, самую большую глупость в своей жизни.

– Слыхал? – весело глянул на брата Виктор. – Он – старший киур! А я, – перевел он взгляд на Юрьева, – папа римский! Что? Давай крутизной мериться?

– Нет-нет. – Старший киур поднял руку и сделал очень осторожный успокаивающий жест. – Я совсем не то хотел сказать.

– Ну, так говори, что хотел. Только скоренько. Мы ведь не станем ждать вечно.