Мертвоград

– Она подошла к дверям особого отделения, которые, как водится, были заперты, и нажала кнопку переговорника. Естественно, ей никто не ответил. Но включился экран переговорного устройства. То, что она увидела, было достаточно для того, чтобы понять, что происходит в отделении.

– Она так и сказала?

– Да, примерно так. В общем, было понятно, что там все мертвы. После этого я позвонил Петру Фомичу, сообщил ему о случившемся и пошел сам взглянуть на место происшествия.

– Один?

– Конечно. Сестра не изъявила желания снова туда возвращаться. А Жилонин должен был оставаться с больным.

– Вы рассчитывали открыть дверь в особое отделение?

– Я понятия не имел, как это сделать. Да, честно говоря…

– Да?..

– Если бы и знал, то не стал бы открывать.

– Даже если бы увидели на экране живых раненых людей, которым требуется немедленная медицинская помощь?

– Даже в этом случае.

– Почему?

– Я понятия не имею, чем вы там у себя занимаетесь. Но, по всей видимости, чем-то очень нехорошим. Недаром же вы двери держите на запоре. А раз так, мне бы не хотелось, чтобы то, что вы прячете за этими дверями, оказалось снаружи. Хотя когда-нибудь это все равно случится. Если уже не произошло.

– А как же клятва Гиппократа?

– Исход все перечеркнул. Все клятвы, присяги и обязательства, данные до Исхода, ныне уже недействительны.

– Что же тогда заставляет вас продолжать выполнять свой врачебный долг?

– По-видимому, то же самое, что заставляет вас мешать мне выполнять мой врачебный долг. – Лицо у Инолиньша, когда он говорил это, было, как у индейца, у которого на спине бритвой вырезали схему Московского метрополитена. – У вас еще есть вопросы?

– Полно. – Ржаной жестом предложил Беккеру продолжить опрос свидетеля.

– Когда мы приехали, экран переговорного устройства особого отделения работал в режиме пяти камер, установленных в разных помещениях.

– Да, я увидел то же самое.

– Что-нибудь из увиденного не показалось вам странным?

– Вы что, смеетесь?

– Нет. Я задал вам вопрос.

– Ну, хорошо… Значит, странным, говорите? – Инолиньш приподнял голову, как будто совершенно неожиданно для себя увидел на потолке что-то интересное, и поскреб ногтем подбородок с небольшой, аккуратной ямочкой. – Нет, странным мне там ничего не показалось. Скорее уж отвратительным, мерзким и диким.

– Ах, вот как.

– Да, примерно так.

– Знаете что, господин доктор, мы с коллегой должны сейчас заняться осмотром места происшествия. Не хотите составить нам компанию?

– Я могу отказаться?

– Нет.

– Зачем же вы тогда спрашиваете?

– Чтобы соблюсти приличие. Мы ведь живем все еще в свободной стране… Не так ли, Петр Фомич?

Главврач от неожиданности вздрогнул и вскинул голову.

– Что?..

– Я хотел узнать ваше мнение о том, что вы увидели в особом отделении.

– Э-э… Я ничего не видел.

– Простите? Вы что же, даже и на экран не взглянули?

– А зачем? Ульгер Янович мне обо всем доложил. Самым подробным и обстоятельным образом.

– И после этого вам не захотелось самому все увидеть?

– Нет. То, что происходит в особом отделении, меня не касается. То есть находится вне моего ведения как главврача больницы. А у меня, поверьте, и без этого дел выше крыши… Э-э… Да! Именно так!

– Охотно верю вам, Петр Фомич. И потому не смею вас более задерживать.

– Я могу идти?

– Конечно.

– Э-э… – В некоторой растерянности главврач посмотрел на криминалистов, на остававшегося с ними доктора Инолиньша. Поправил сползшие на кончик носа очки. – Ну, всего доброго…

– Всего доброго, Петр Фомич, и спасибо за вашу помощь.

Сойкин смущенно пождал плечами – мол, да что там, не стоит, это мой долг как гражданина, коротко кивнул и пошел по коридору. Мимо плотно закрытых дверей, выставленных в коридор кроватей с больными и оккупировавших все свободное пространство патрульных. Он, казалось, ждал, что его остановят, окликнут, скажут, что произошла ошибка, и попросят вернуться. А он не хотел возвращаться. Он хотел уйти и наконец-то обо всем забыть. Вообще обо всем. Какое ему дело, что патрульные искрошили в кровавый хлам весь персонал особого отделения, а после перестреляли друг друга? Он вообще понятия не имел, чем они там занимались. Да и знать не хотел! У него своих забот было выше крыши. Выше самой высокой крыши в этом прогнившем насквозь, вовсе не умирающем, как многие думали, а давно уже мертвом городе!.. А еще ему нужны были таблетки, что лежали под замком в боковом ящичке его рабочего стола. Очень, жесть их, нужны!..

Криминалисты проводили взглядами то ли куда-то очень спешащего по служебной необходимости, то ли слишком уж суетливо и поспешно убегающего от них главврача. Интуиция подсказывала – не просто тихо шептала, а толкала в бок локотком, что с Петром Фомичом Сойкиным что-то не в порядке. Но даже если у него самого были какие-то проблемы, то создавать проблемы другим он пока что не умел. Не научился, не хотел или не мог – это тоже была только его собственная проблема.

– Ну, и как общее впечатление? – спросил напарника Беккер.

– Врачи в порядке.

– Согласен.

– Значит, источник заражения внутри особого отделения.

– Верно.