Мертвоград

– Мужчина с двумя пулевыми ранениями в грудь.

– Неплохо, – удовлетворенно кивнул Беккер.

И, аккуратно, чтобы не испачкать ботинки кровью, пошел дальше по коридору.

Неплохо?..

– Все в порядке, доктор, – ободряюще подмигнул врачу Ржаной.

В порядке?

Инолиньш недоумевающе приоткрыл рот.

Что он, черт возьми, хочет этим сказать?.. Что они вообще тут делают?

В представлении Инолиньша, осматривающие место преступления криминалисты должны вести себя совершенно иначе. Совершенно! И пусть его взгляды на работу криминалистов сформированы главным образом на основе кинодетективов, которые ему довелось посмотреть – а видел он их не так уж много, – но он был почти уверен в том, что все должно быть совершенно не так!

Не так!

Ну, хорошо, он был в этом уверен. Так что же, ему теперь об этом кричать? Требовать, чтобы прислали других криминалистов? А этих проверили как следует? Может, они и не криминалисты вовсе, а так, самозванцы? Или это уже отдает бредом? Как всякая, жесть ее, хорошая идея!

– Зачем вы меня сюда привели?

– Вы же сами согласились нам помочь, доктор.

– Не вижу, в чем может заключаться моя помощь.

– О! Вы нам уже очень помогли, доктор!

– Вы помогаете нам разобраться в случившемся.

– Я не понимаю! – недовольно и отчасти протестующе взмахнул рукой Инолиньш. – Что от меня требуется?

Ржаной посмотрел на врача и улыбнулся:

– Да, собственно, ничего особенного, доктор. Смотрите внимательно по сторонам и, если вдруг заметите что-нибудь непонятное, неожиданное, что-то, что вызовет у вас удивление, дайте знать.

Инолиньш недоверчиво прищурился. Наверное, подумал он, стоит сказать этому криминалисту, что они совершенно напрасно держат его за дурака. Но Ржаной смотрел на него с такой обезоруживающе открытой улыбкой, что Инолиньш сказал совсем не то, что собирался.

– И все? – спросил он.

– Надеюсь, это не составит для вас труда, доктор?

– Нет, но…

За весьма многозначительным «но», произнесенным врачом, с явным намерением развить и углубить начатую тему, последовать могло все, что угодно. Вот только Ржаному до этого не было никакого дела. То есть абсолютно никакого.

– Ну вот и отлично, – снова подмигнул он врачу и отвернулся.

Инолиньш смотрел на край уха криминалиста и аккуратно подстриженный затылок. Продолжать речь не имело смысла. Да, собственно, и начинать не стоило.

В первой же комнате, оказавшейся лабораторией, они обнаружили еще два трупа. Криминалисты быстро, слишком быстро и невнимательно, по мнению Инолиньша, осмотрели помещение. Сделали несколько снимков. Причем снимали они вовсе не тела жертв тупой и жестокой бойни, а какие-то совершенно незначительные детали, вроде замершей на самом краю и только каким-то чудом не скатившейся на пол колбы или календаря на стене с несколькими днями, помеченными разноцветными маркерами. Беккер всего лишь раз наклонился, чтобы перевернуть бейджик, приколотый к карману одной из жертв. И то, как показалось Инолиньшу, сделал он это не для того, чтобы прочитать имя погибшего, а чисто для порядка, чтобы висел как полагается. А Ржаной даже спрашивать Инолиньша ни о чем не стал, только посмотрел на него выразительно: мол, помнишь, о чем мы говорили? И доктор – жесть твою! он уже и сам мысленно начал называть себя доктором! – лишь покачал головой и чуть пожал плечами. Он не видел ничего, на что стоило бы указать пальцем и воскликнуть при этом: «Вот оно!» Хотя что оно должно было собой представлять, оставалось для врача загадкой. Он даже в самом общем виде не мог это себе вообразить. Два и два никак не складывались вместе у него в голове. Просто не желали – и все тут!

Криминалисты переходили из комнаты в комнату. Врач следовал за ними. Повсюду было одно и то же – трупы и кровь, кровь и трупы. Криминалисты осматривали комнаты, делали несколько снимков, обменивались непонятными, а по мнению Инолиньша, так и вовсе лишенными всякого смысла фразами и переходили в следующую комнату. Они, несомненно, что-то искали на месте преступления. Но вот что именно – этого Инолиньш понять не мог.

Чуть дольше они задержались в операционной, стены и пол которой были иссечены осколками противопехотных гранат. Тела, лежавшие на операционных столах, были разодраны в клочья, как будто гранаты взорвались внутри них. Инолиньш считал, что за годы хирургической практики много чего повидал, но при одном только взгляде на то, во что была превращена операционная, он почувствовал предательский спазм в желудке, а к горлу подкатил кислый комок тошноты. Не желая выяснять, чем все это может закончиться, врач поспешил выйти в коридор. Мертвецов и здесь хватало, но они хотя бы были похожи на то, чем и являлись – на мертвые тела. И запах свежей крови и плоти был здесь не такой плотный.

– Что-то не так, доктор? – спросил, выйдя следом за ним, Беккер.

Инолиньш поморщился и сделал отрицательный жест рукой. Ему было трудно говорить.

– Что вы там увидели? – продолжал давить на него Беккер.

– Ничего, – не разжимая губ, выдавил Инолиньш.

Чтобы прийти в себя, он запрокинул голову и сделал неглубокий вдох.

Беккер продолжал смотреть на него, будто все еще ждал ответа.