Мертвопись

– Да, Казанова Донжуанович, ты прав, мне это совершенно неинтересно… У меня есть жена, и этим все сказано.

– Ой! Ой! Ой! – ерничая, изобразил Стас заунывно-постный вид. – Я уже не раз говорил, что рано или поздно тебя запишут в святые… Ну а мне в святые не попасть. Грешен, отец Лев, весьма грешен! – покаянно произнес он, напирая на «о».

– Да ну тебя, балабол! – рассмеялся Лев и потянулся к телефону внутренней связи, собираясь позвонить Орлову.

Но в этот момент телефон запиликал пронзительным сверчком. Поздоровавшись, генерал уточнил, пришел ли Стас, и попросил оперов зайти к нему. Встретил он их озабоченно-задумчивым взглядом, который явствовал, что его спозаранок озадачили, и даже очень. Так, собственно, и оказалось. По словам Орлова, его сегодня «напрягли» ни свет ни заря. Вначале позвонили из Министерства культуры и очень вежливо (все же люди из сферы культуры, в том числе и культуры общения!) попросили «уважаемого товарища генерала» сделать все возможное, чтобы «разыскать работу самородка-самоучки Лунного, которую независимые эксперты поставили в один ряд с полотнами Рублева, Васнецова, Врубеля и прочих корифеев изобразительного искусства».

Сразу же после звонка из Минкульта последовал звонок начальника одного из отделов уже своего министерства, который в достаточно категоричной форме попенял Орлову, что «его люди» весьма предвзято отнеслись к «молодому, перспективному оперу, уже не единожды являвшему высокий профессионализм в раскрытии самых запутанных уголовных преступлений».

– Причем, вместо того чтобы тактично поддержать своего молодого коллегу, полковники Гуров и Крячко прилюдно унизили его, к тому же в присутствии подозреваемой! – продолжал возмущаться и скорбеть чин из министерства.

Пообещав разобраться, Петр уже собирался закончить разговор, но его собеседник все не унимался, обвинив Льва и Станислава в «распространении некорректной информации мистического характера». По его словам, в СМИ уже прошло «инспирированное главковскими операми» сообщение о том, что якобы человек, похороненный три года назад, будучи эксгумированным, оказался жив, и его теперь реанимируют в одном из медицинских центров.

– Петр Николаевич, я что-то никак не пойму, у вас Главное управление угрозыска или теперь уже медиум-центр? – продолжал язвить звонивший. – Может быть, господам Гурову и Крячко оставить оперативную работу и открыть какой-нибудь там спиритический салон? Пропавшее из прокловского музея краеведения полотно вы планируете искать?

– Разумеется! – Орлов старался быть максимально невозмутимым, и, похоже, именно это больше всего раздражало собеседника (вообще-то, по сути, они были одного ранга, и Петр запросто мог послать кое-куда «великого начальника»). – Именно наши ведущие (он специально выделил слово «ведущие») сотрудники Гуров и Крячко достаточно успешно расследуют это дело. И, кстати, уже определили круг подозреваемых.

Это было последней, «контрольной пулей», которая добила министерского зануду. Буркнув что-то наподобие «ладно, посмотрим…», он скомканно попрощался и бросил трубку.

Выслушав Орлова, Лев и Стас сдержанно рассмеялись. Подобное для них было не ново, что совсем неудивительно. Даже на достаточно высокие посты не так уж и редко попадают люди не слишком адекватные – патологические карьеристы, амбициозные и при этом ограниченные, властолюбцы, хитрые выжиги, за частоколом правильных слов прячущие свою истинную натуру. Знали приятели и о том, что у таких чинуш, какими-то окольными административными лазейками дорвавшихся до того или иного поста, генерал-лейтенант Петр Орлов вызывал и зависть, и неприязнь одновременно.

Завидовали тому, что он свободен от присущей им самим нездоровой жажды пустого славословия, лести, угодничества. Завидовали его умению сформировать дружный, работоспособный коллектив. Завидовали тому, что главк постоянно был лидером в своей сфере деятельности. В конце концов, завидовали, что у Петра есть надежные, верные друзья, которые его никогда не подставят и не предадут… Собственно говоря, именно это и было причиной неприязненного кисловатого брюзжания «товарисчей» с грязноватой совестью.

– Этот «перспективный» раздолбай у своих же коллег по прокловскому ОВД – как гиря на шее, – саркастично хмыкнул Стас, рассказав о том, как Ефашкин, даже не вникая в суть дела, «методом тыка» определил «главную подозреваемую».

– Эта ситуация напоминает новый телесериал про полицию, где одновременно с положительным главным героем показан полный идиот, который своими тупыми «озарениями» только мешает расследовать дела, – смеясь, добавил Гуров. – Вот так же и в жизни. Всегда обязательно найдется остолоп из числа чьих-то протеже, которого и не уволишь, и сил нет терпеть его дурость. Кстати, конкретно о Ефашкине. Думаю, стоило бы провести негласное служебное расследование и дать оценку тем делам, которые этот придурок передал в суд. Боюсь, там окажется немало тех, кто на зону загремел не потому, что был виноват, а потому, что его в этом «убедил» Ефашкин.