Мертвы, пока светло

Мы донесли коробки до ее машины. Она любезно предложила оставить их в пункте сбора помощи по пути домой, и я с благодарностью согласилась. Я не хотела, чтобы кто-то смотрел на меня с жалостью или с пониманием, когда я буду выгружать бабушкину одежду, туфли и пижамы. Перед тем как отпустить Арлин, я обняла ее и поцеловала в щеку. Она удивилась – до этого дня наша дружба не предполагала ничего подобного, – а потом наклонилась ко мне, и мы прижались друг к другу лбами.

– Сумасшедшая девчонка, – с нежностью сказала она. – Заезжай к нам как-нибудь. Лиза ждет не дождется, когда ты снова будешь с ней нянчиться.

– Скажи ей, что тетя Сьюки передает привет. И Коби тоже.

– Обязательно.

И Арлин направилась к своей машине. Пламенные кудри клубились над ее головой. На ее аппетитной фигуре форма официантки выглядела очень сексуально.

Когда машина Арлин исчезла среди деревьев, все силы оставили меня. Я чувствовала себя древней, как скалы, и очень одинокой. Теперь так будет всегда. Я не чувствовала голода, но, судя по времени, мне следовало поесть. Так что я достала из холодильника один из многочисленных ланч-боксов. В нем лежали индейка и салат с виноградом, и обычно они мне нравились. Но сейчас я сидела за столом, сжимая вилку в руках, и не могла есть.

Наконец, я сдалась. Я вернула еду в холодильник и пошла в ванную, чтобы наконец принять душ. В углах копилась пыль, которую не смогла победить даже такая прекрасная хозяйка, как бабушка.

Душ показался мне благословением. Горячая вода, похоже, смыла часть моих тревог. Я вымыла голову и хорошенько прошлась мочалкой по всему телу, побрила ноги и подмышки. Выбравшись из-под душа, я выщипала брови, воспользовалась лосьоном для кожи, дезодорантом, спреем, который не давал волосам путаться, и всем прочим, что подвернулось мне под руку. Я натянула ночную рубашку, белую с канарейкой Твити, и взяла расческу. Влажные пряди волос свисали на спину. Я сяду перед телевизором и включу что-нибудь посмотреть, пока буду их расчесывать, – этот процесс всегда требовал терпения.

Момент осмысленности подошел к концу, и я почувствовала себя опустошенной.

В дверь позвонили, когда я шла в гостиную с расческой в одной руке и полотенцем в другой.

Я заглянула в глазок. На крыльце терпеливо ждал Билл. Я впустила его, не чувствуя ни радости, ни огорчения из-за его прихода.

Он осмотрел меня с некоторым удивлением. Ну да, ночная рубашка, мокрые волосы, босые ноги. Никакой косметики.

– Проходи, – сказала я.

– Ты уверена?

– Да.

Он вошел, оглядываясь по сторонам.

– Чем ты занималась? – спросил он, увидев стопку вещей, которые я отложила, решив, что друзья бабушки, возможно, захотят их забрать. Мистер Норрис, например, наверняка обрадуется фотографии, на которой запечатлены их с бабушкой матери.

– Сегодня я убрала вещи из спальни, – сказала я. – Думаю, я перееду в нее.

Я не знала, что еще сказать. Билл смотрел на меня с мягкой нежностью.

– Позволь расчесать тебе волосы, – сказал он.

Я безразлично кивнула. Билл устроился на диване, обтянутом тканью с цветочным узором, и указал на старую оттоманку, стоящую перед ним. Я послушно села, и он слегка сдвинулся вперед, так что я оказалась меж его бедер. Медленно, начиная с макушки, Билл принялся распутывать колтуны моих волос.

Как и всегда, невозможность читать его мысли действовала на меня целительно. Каждый раз я как будто погружалась в прохладную воду после долгого перехода в пыльный и жаркий день.

Кроме того, длинные пальцы Билла умело распутывали мою густую гриву. Я сидела, закрыв глаза, и постепенно успокаивалась. Я чувствовала каждое движение его тела за моей спиной, пока он расчесывал меня. Я даже могла бы услышать, как бьется его сердце, но это было невозможно. Его сердце не билось.

– Когда-то я причесывал свою сестру Сару, – тихо пробормотал Билл, как будто зная, как спокойно мне в его присутствии, и пытаясь не спугнуть это настроение. – Ее волосы были темнее, чем у тебя, и еще длиннее. Она никогда их не стригла. Когда мы были детьми и у мамы не хватало времени, она просила меня заняться волосами Сары.

– Сара была младше или старше тебя? – спросила я медленным одурманенным голосом.

– Младше. На три года младше.

– У тебя были другие братья или сестры?

– Моя мать дважды теряла детей в родах, – медленно проговорил Билл, как будто едва вспоминая эти события. – Мой брат Роберт умер, когда ему было двенадцать, а мне – одиннадцать. Он подхватил какую-то заразу и не пережил болезни. Теперь его накачали бы пенициллином, и все бы обошлось. Но тогда пенициллина не знали. Сара пережила войну, как и мать, а вот отец погиб, пока я служил. У него был… позже я узнал, что это называется инсультом. Моя жена в то время жила с моей семьей, а дети…

– Ох, Билл, – тихо и тоскливо протянула я. Он потерял столь многих.

– Не стоит, Сьюки, – сказал он. Его голос обрел прежнюю спокойную ясность.