Мертвы, пока светло

Мне повезло, что мой доход не ограничивался зарплатой официантки, мрачно подумала я, пытаясь сконцентрироваться на чем-то, кроме своей потери. Иначе налог на дом и землю, а также содержание дома в порядке – бабушке это удавалось, – оставили бы меня без гроша.

– Ты, наверное, захочешь переехать, – предположила Максин Фортенберри, когда мы прибирали кухню. Она принесла вареные яйца и салат с индейкой и взялась помочь мне по дому.

– Нет, – удивленно сказала я.

– Но, милая, учитывая, что здесь произошло… – Тяжелое лицо Максин исказило беспокойство.

– Об этой кухне у меня куда больше хороших воспоминаний, чем плохих, – объяснила я.

– Какой прекрасный способ смотреть на мир, – ласково сказала она. – Сьюки, ты намного умнее, чем о тебе думают.

– Ну и ну, миссис Фортенберри, спасибо за комплимент. – Она не отреагировала, даже если и распознала сарказм в моем тоне. Возможно, это было мудрое решение.

– Твой друг придет на похороны? – На кухне было очень жарко. Тучная, почти квадратная Максин промокнула лицо полотенцем для посуды. То место, где лежало тело бабушки, отмыли ее подруги, благослови их господь.

– Мой друг. А, Билл? Нет, он не сможет.

Она взглянула на меня с недоумением.

– Похороны пройдут днем.

Она не поняла.

– Он не выходит на улицу днем.

– Ох, точно! – Она легонько стукнула себя по лбу, как будто надеясь вбить себе в голову зачатки здравого смысла. – Сглупила. Он что, действительно сгорит?

– Говорит, что да.

– Знаешь, я так рада, что он выступал тогда в клубе, это совершенно изменило отношение людей к нему.

Я кивнула, погруженная в свои мысли.

– Весь город места себе не находит из-за убийств, Сьюки. Все говорят, что это вампиры виноваты.

Я раздраженно прищурилась.

– Только не смей на меня злиться, Сьюки Стакхаус! Благодаря тому, что Билл появился на встрече «Потомков» и рассказал столько потрясающих историй, большая часть горожан не считает, что он способен сотворить нечто настолько ужасное. – Я задумалась о том, какие истории считаются «потрясающими», и вздрогнула от этой мысли. – Но к нему заезжали гости, которые не слишком-то нам понравились.

Речь, похоже, шла о Малькольме, Лиаме и Диане. Мне они тоже не слишком-то понравились, и я сдержала автоматическое желание вступиться за них.

– Вампиры такие же разные, как и люди, – заметила я.

– Именно так я и сказала Энди Бельфлеру. – Максин решительно кивнула. – Я говорила, что ему следует поискать других вампиров, тех, которые не хотят учиться жить рядом с людьми, и отстать от Билла Комптона, который так старается вписаться в наше общество. Сегодня в похоронном бюро Билл упомянул, что наконец-то закончил ремонтировать кухню.

Я могла только молча смотреть на нее. Я попыталась сосредоточиться на Билле и его кухне – что он на ней делает, зачем ему вообще нужна кухня? Но ни одна попытка отвлечься не сработала, и я наконец поняла, что некоторое время буду плакать по каждому поводу. И я позволила себе плакать.

На похоронах Джейсон стоял рядом со мной. Очевидно, он преодолел свою обиду и пришел в себя. Он не прикасался ко мне и не пытался заговорить, но по крайней мере ударить меня он тоже не пытался. Мне было очень одиноко. Но, осмотревшись, я поняла, что вместе со мной скорбит весь город. Дорогу на подъезде к кладбищу, насколько хватало глаз, заполнили машины. Возле шатра похоронного бюро собрались сотни одетых в черное людей. Среди них был Сэм в непривычно официальном костюме и Арлин – она стояла вместе с Рене, и на ней было воскресное платье с цветами. Лафайет, Терри Бельфлер и Чарлси Тутен держались чуть в стороне от толпы; бар, похоже, пришлось закрыть!

Пришли все бабушкины друзья – все, физически способные прийти. Мистер Норрис открыто всхлипывал, прижимая к глазам ослепительно-белый платок. Широкое лицо Максин застыло в выражении скорби. Мы с Джейсоном сидели вдвоем в зоне для родственников покойной на покачивающихся складных стульях. Когда пастор произносил нужные слова, я почувствовала, как что-то во мне рвется вверх, в сияющую голубизну неба. И я поняла: что бы ни случилось с бабушкой, она вернулась домой.

Остаток дня, к счастью, прошел как в тумане. Я не хотела помнить о нем, и хорошо бы этого дня вообще не было. Но один эпизод врезался в память.

Мы с Джейсоном стояли возле бабушкиного обеденного стола. Между нами установилось временное перемирие. Мы приветствовали скорбящих, большая часть которых старательно игнорировала синяк на моей щеке. Мы делали все, что могли, и Джейсон думал, как придет домой и напьется, как некоторое время мы не будем видеться, а потом все как-нибудь наладится само. Я думала практически о том же – разве что не планировала пить.

Какая-то сердобольная дама направилась к нам. Она была из тех людей, которые, если что-то случается, обожают смаковать все подробности, не подозревая, что это не их собачье дело.

– Дети, я так вам соболезную, – сказала она, и я подняла на нее взгляд.