Мертвые души

"My word!" reflected Chichikov. "The fellow has a pretty good holding capacity!"	"Да", подумал Чичиков: "у этого губа не дура".
"None of it for me," repeated Sobakevitch as he wiped his hands on his napkin. "I don't intend to be like a fellow named Plushkin, who owns eight hundred souls, yet dines worse than does my shepherd."	"У меня не так", говорил Собакевич, вытирая салфеткою руки: "у меня не так, как у какого-нибудь Плюшкина: 800 душ имеет, а живет и обедает хуже моего пастуха!"
"Who is Plushkin?" asked Chichikov.	"Кто такой этот Плюшкин?" спросил Чичиков.
"A miser," replied Sobakevitch.	"Мошенник", отвечал Собакевич.
"Such a miser as never you could imagine.	"Такой скряга, какого вообразить трудно.
Even convicts in prison live better than he does. And he starves his servants as well."	В тюрьме колодники лучше живут, чем он: всех людей переморил голодом".
"Really?" ejaculated Chichikov, greatly interested.	"Вправду!" подхватил с участием Чичиков.
"Should you, then, say that he has lost many peasants by death?"	"И вы говорите, что у него, точно, люди умирают в большом количестве?"
"Certainly. They keep dying like flies."	"Как мухи мрут". "Неужели как мухи?
"Then how far from here does he reside?"	А позвольте спросить: как далеко живет он от вас?"
"About five versts."	"В пяти верстах".
"Only five versts?" exclaimed Chichikov, feeling his heart beating joyously.	"В пяти верстах!" вскликнул Чичиков и даже почувствовал небольшое сердечное биение.
"Ought one, when leaving your gates, to turn to the right or to the left?"	"Но если выехать из ваших ворот, это будет направо или налево?"
"I should be sorry to tell you the way to the house of such a cur," said Sobakevitch.	"Я вам даже не советую и дороги знать к этой собаке!" сказал Собакевич.
"A man had far better go to hell than to Plushkin's."	"Извинительней сходить в какое-нибудь непристойное место, чем к нему".
"Quite so," responded Chichikov. "My only reason for asking you is that it interests me to become acquainted with any and every sort of locality."	"Нет, я спросил не для каких-либо, а потому только, что интересуюсь познанием всякого рода мест", отвечал на это Чичиков.
To the shoulder of mutton there succeeded, in turn, cutlets (each one larger than a plate), a turkey of about the size of a calf, eggs, rice, pastry, and every conceivable thing which could possibly be put into a stomach.	За бараньим боком последовали ватрушки, из которых каждая была гораздо больше тарелки, потом индюк ростом в теленка, набитый всяким добром: яйцами, рисом, печенками и ни весть чем, что всё ложилось комом в желудке.
There the meal ended. When he rose from table Chichikov felt as though a pood's weight were inside him.	Этим обед и кончился; но когда встали из-за стола, Чичиков почувствовал в себе тяжести на целый пуд больше.
In the drawing-room the company found dessert awaiting them in the shape of pears, plums, and apples; but since neither host nor guest could tackle these particular dainties the hostess removed them to another room.	Пошли в гостиную, где уже очутилось на блюдечке варенье, ни груша, ни слива, ни иная ягода, до которого, впрочем, не дотронулись ни гость, ни хозяин. Хозяйка вышла с тем, чтобы накласть его и на другие блюдечки.