Мертвые души

	пшеницу. Теперь равнодушно подъезжаю ко всякой незнакомой деревне и равнодушно гляжу на ее пошлую наружность; моему охлажденному взору неприютно, мне не смешно, и то, что пробудило бы в прежние годы живое движенье в лице, смех и немолчные речи, то скользит теперь мимо, и безучастное молчание хранят мои недвижные уста. О моя юность! о моя свежесть!
Chichikov's amusement at the peasant's outburst prevented him from noticing that he had reached the centre of a large and populous village; but, presently, a violent jolt aroused him to the fact that he was driving over wooden pavements of a kind compared with which the cobblestones of the town had been as nothing.	Покамест Чичиков думал и внутренне посмеивался над прозвищем, отпущенным мужиками Плюшкину, он не заметил, как въехал в средину обширного села, со множеством изб и улиц. Скоро, однако же, дал заметить ему это препорядочный толчок, произведенный бревенчатою мостовою, пред которою городская каменная была ничто.
Like the keys of a piano, the planks kept rising and falling, and unguarded passage over them entailed either a bump on the back of the neck or a bruise on the forehead or a bite on the tip of one's tongue.	Эти бревна, как фортепьянные клавиши, подымались то вверх, то вниз, и необерегшийся ездок приобретал или шишку на затылок, или синее пятно на лоб, или же случалось своими собственными зубами откусить пребольно хвостик собственного же языка.
At the same time Chichikov noticed a look of decay about the buildings of the village. The beams of the huts had grown dark with age, many of their roofs were riddled with holes, others had but a tile of the roof remaining, and yet others were reduced to the rib-like framework of the same.	Какую-то особенную ветхость заметил он на всех деревенских строениях: бревно на избах было темно и старо; многие крыши сквозили, как решето; на иных оставался только конек вверху да жерди по сторонам в виде ребр.

It would seem as though the inhabitants themselves had removed the laths and traverses, on the very natural plea that the huts were no protection against the rain, and therefore, since the latter entered in bucketfuls, there was no particular object to be gained by sitting in such huts when all the time there was the tavern and the highroad and other places to resort to.