Мертвые души

Indeed, as the hours passed on, the hilarity of the company increased yet further, and more than once the President (a man of great urbanity when thoroughly in his cups) embraced the chief guest of the day with the heartfelt words,	"Нет, нет, еще!" говорили те, которые были позадорнее, и вновь перечокались; потом полезли в третий раз чокаться, перечокались и в третий раз. В непродолжительное время всем сделалось весело необыкновенно. Председатель, который был премилый человек, когда развеселялся, обнимал несколько раз Чичикова, произнеся в излиянии сердечном:
"My dearest fellow! My own most precious of friends!" Nay, he even started to crack his fingers, to dance around Chichikov's chair, and to sing snatches of a popular song.	"Душа ты моя! маменька моя!", и даже, щелкнув пальцами, пошел приплясывать вокруг него, припевая известную песню: "Ах ты такой и эдакой камаринский мужик".
To the champagne succeeded Hungarian wine, which had the effect of still further heartening and enlivening the company.	После шампанского раскупорили венгерское, которое придало еще более духу и развеселило общество.
By this time every one had forgotten about whist, and given himself up to shouting and disputing. Every conceivable subject was discussed, including politics and military affairs; and in this connection guests voiced jejune opinions for the expression of which they would, at any other time, have soundly spanked their offspring.	Об висте решительно позабыли; спорили, кричали, говорили обо всем, об политике, об военном даже деле, излагали вольные мысли, за которые в другое время сами бы высекли своих детей. Решили тут же множество самых затруднительных вопросов.
Chichikov, like the rest, had never before felt so gay, and, imagining himself really and truly to be a landowner of Kherson, spoke of various improvements in agriculture, of the three-field system of tillage33, and of the beatific felicity of a union between two kindred souls. Also, he started to recite poetry to Sobakevitch, who blinked as he listened, for he greatly desired to go to sleep.	Чичиков никогда не чувствовал себя в таком веселом расположении, воображал себя уже настоящим херсонским помещиком, говорил об разных улучшениях: о трехпольном хозяйстве, о счастии и блаженстве двух душ, и стал читать Собакевичу послание в стихах Вертера к Шарлотте, на которое тот хлопал только глазами, сидя в креслах, ибо после осетра чувствовал большой позыв ко сну.
At length the guest of the evening realised that matters had gone far enough, so begged to be given a lift home, and was accommodated with the Public Prosecutor's drozhki.	Чичиков смекнул и сам, что начал уже слишком развязываться, попросил экипажа и воспользовался прокурорскими дрожками.
Luckily the driver of the vehicle was a practised man at his work, for, while driving with one hand, he succeeded in leaning backwards and, with the other, holding Chichikov securely in his place. Arrived at the inn, our hero continued babbling awhile about a flaxen-haired damsel with rosy lips and a dimple in her right cheek, about villages of his in Kherson, and about the amount of his capital.	Прокурорский кучер, как оказалось в дороге, был малый опытный, потому что правил одной только рукой, а другую засунув назад, придерживал ею барина. Таким образом уже на прокурорских дрожках доехал он к себе в гостиницу, где долго еще у него вертелся на языке всякой вздор: белокурая невеста с румянцем и ямочкой на правой щеке, херсонские деревни, капиталы.
Nay, he even issued seignorial instructions that Selifan should go and muster the peasants about to be transferred, and make a complete and detailed inventory of them.	Селифану даже были даны кое-какие хозяйственные приказания собрать всех вновь переселившихся мужиков, чтобы сделать всем лично поголовную перекличку.
For a while Selifan listened in silence; then he left the room, and instructed Petrushka to help the barin to undress.	Селифан молча слушал очень долго и потом вышел из комнаты, сказавши Петрушке: "Ступай раздевать барина!"