Мертвые души. Том 3

— Всё это одни лишь с твоей стороны отговорки, — вновь повторил Варвар Николаевич, — и я не верю тебе и на медный грош. Нашёлся чем испугать Вишнепокромова! Сибирью! Ха! Да будет тебе известно, что я не какой—то там паркетный хлыщ, а отставной штаб—офицер брандер, и видывал в жизни всякое, так что все эти твои фантазии насчёт Сибири мало чего имеют общего со мною. А вот с тобою очень даже и могут иметь! Уж кто, как не ты сиживал в губернском остроге при прежнем—то генерал—губернаторе? Он ведь, хоть и недоброй памяти, а глаз имел верный. Мимо него и мыши было не проскочить, а не то, что какому—то там Чичикову! Так что ты, братец мой, глаза—то мне не замазывай обо мне грешном заботою. Я ведь и безо всякого вроде тебя доброхота о себе самом позаботиться сумею, а скажи лучше прямо, что как есть ты Павел Иванович – свинья свиньею, которая в дружбе понимает так же, как и в апельсиновых яблоках! И делиться ты со мною не захотел из жадности! Но жадность она ведь не одного уж сгубила. Вот и тебе я говорю, что не позднее завтрашнего расскажу всякому о твоей затее, а после уж погляжу, каковым это ты манером сумеешь отослать «мёртвые свои души» в Херсонскую губернию, наместо того, чтобы самому отправляться в путь по этапу, коим меня стращаешь! — уж не то чтобы восклицал, а разве что не в голос кричал Вишнепокромов, махая на Чичикова руками, а затем, сплюнувши с досадою, решительною и быстрою походкою зашагал вон из гостиной, что—то зло бормоча сквозь стиснутые зубы, меж которых проскакивали отрывками слова: «обезьянствовал…», «фейерверки пускал…», «ну я тебе попомню…», и прочее в таком же духе.

Одним словом, скандал получился славный! Знатный скандал! И что самое главное, обещал он сделаться ещё знатнее, и стараниями Варвара Николаевича, в самом скором времени, расползтись по всей губернии. Вот почему Чичиков стоял словно бы громом поражённый, хотя его вовсе и не трогали те многочисленные и оскорбительные эпитеты, коим наградил его пребывающий во гневе Вишнепокромов. Всё это было столь незначительной мелочью в сравнении с несчастьем, что грозило вот—вот обрушиться на голову нашего героя, что Чичиков словно бы и не слышал всех этих обидных в ином случае слов, потому как в эту минуту он мог чувствовать и думать только одно — что вот, стало быть, и закончилась ничем вся многотрудная его экспедиция за «мёртвыми душами» и рухнули все надежды на скорый и лучший удел, к которому сделался он столь близок в эти последние дни. И всему виною был гадкий и дрянной человечек, вышедший только что из гостиной, которого Павел Иванович, не задумываясь, готов был сей же час раздавить словно бы омерзительнешего червя, глумливо извивающегося у его ног.

Лютая ненависть к бывшему уж закадычному приятелю проснулась вдруг в сердце его, побуждая броситься тому вослед с тем, чтоб, набросившись на Вишнепокромова грызть и рвать зубами подлую его глотку, дабы не смели явиться из неё на свет все те разоблачительные слова, что поставят крест и на «мёртвых душах», и на взлелеянном им с такими трудами предприятии, да и на всей жизни его, которую тогда уж всякий сможет назвать несбывшеюся и и неудачной. Однако он сумел укоротить нервический сей порыв и стараясь из последних сил сохранять невозмутимость обратился к Модесту Николаевичу:

— Ну, что изволите на сие сказать, дорогой друг? — спросил он, кивнувши вослед Вишнепокромову.

— Я не стал бы придавать сказанному Варваром Николаевичем большого значения, — отвечал Самосвистов, — он ведь изрядно выпил сегодняшним вечером, вот оттого и позволил себе лишнее. Да вы и сами видели, как уснул он давеча за картами, что вовсе не в его обычае, потому—то и понёс околесицу. Так что, думаю к утру он проспится и тогда уж заговорит совсем по иному.

— Нет, милый друг, признаться, я совсем другого мнения. И сказанные Варваром Николаевичем угрозы очень даже намерен принимать всерьёз. Поверьте мне, Модест Николаевич, чутье подсказывает мне скорую беду и крах всему моему предприятию, чего допустить я совершенно не могу. Посему просил бы вас поступить вот каковым образом, ежели, конечно же, в вас ещё живы дружеския ко мне чувства, — сказал Чичиков, бледнея лицом.

— Я, как и прежде в вашем распоряжении, Павел Иванович, неужто вы могли в этом усомниться, — разве что не обиделся Самосвистов.

— Прекрасно, коли так! В таком случае просил бы я вас, незамедлительно воротить назад Варвара Николаевича для того, чтобы я мог заключить с ним купчую на приобретение у него «мёртвых душ». А затем мы с вами без промедления покинем сие гостеприимное селение с тем, чтобы уже к утру быть в Тьфуславле. Иначе можно считать, что всё погибло: и мои скромные усилия, и ваши сметанные в стоги миллионы, — сказал Павел Иванович.

— Бог ты мой, только и делов? Сию же минуту и ворочу его назад, — отвечал Самосвистов и не тратя времени даром проследовал вослед Варвару Николаевичу.