Мертвые души. Том 3

На следующее утро после мировой с капитаном—исправником, на которой помимо сказанных уж двадцати стаканов чаю и прочего было выпито изрядно, Павел Иванович поднялся с первыми петухами и позавтракавши в одиночестве, дабы не будить Самосвистова с молодою его хозяйкою, отправился к окраине города к той столь уж хорошо знакомой нам поросшей пышными деревами улице. Юрисконсульт принял его радушно и препроводивши в комнаты усадил Павла Ивановича в кресло, принявшись читать ему копии тех многочисленных бумаг, что были составлены и отправлены им по надлежащим инстанциям. В то самое время, покуда герой наш занимался изучением жалоб написанных юрисконсультом и того плана, по которому Вишнепокромова ждал скорый суд, попрание в правах и ссылка в каторжные работы, ничего неподозревающий и полный радужных надежд в отношении, как ему казалось, попавшегося в его силки Чичикова, в Тьфуславле появился приехавший из Чёрного, Варвар Николаевич. Не мешкая, он прямиком отправился в дом к Самосвистову, резонно полагая, что застанет Чичикова именно там. Но увы, надеждам его не суждено было сбыться, потому как Павел Иванович именно в сей час решал дальнейшую судьбу весьма довольного собою Варвара Николаевича.

Приём, оказанный ему Самосвистовым, прямо скажем, был весьма прохладен, по той причине, что Модест Николаевич, будучи нрава горячего и порою неукротимого, тем не менее не признавал вероломства в отношениях меж друзьями. А все те «ультиматумы» о некой «третье доле», в которую он якобы намерен был войти, те угрозы разгласить выведанную им тайну о «мёртвых душах», что отправляемы, были Варваром Николаевичем в адрес Чичикова ни чем иным Модест Николаевич счесть не мог, как только самым отъявленным вероломством и бесстыдным воровством. Да и то соображение, что вздумай Вишнепокромов распространяться о сделанных Чичиковым в Тьфуславльской губернии приобретениях, в числе которых были и «мёртвые души» купленные им у Самосвистова, да и у прочих занимающих весьма высокое положение особ, не располагало Модеста Николаевича к продолжению дружбы с сиим правдолюбивым патриархом. Потому как скандал, которым грозил Вишнепокромов, мог многим и многим дорогого стоить, суля всем нешуточную беду. Так что можно было сказать с уверенностью, что друзей в губернии за два прошедшие с той злополучной ночи дня, у Варвара Николаевича заметно поубавилось.

Однако Варвар Николаевич даже не чуял тех перемен, что успели уж произойти в Тьфуславльском обществе, в коем отводил он себе роль всеобщего любимца и приятеля каждому. Посему развалясь на софе в гостиной и попыхиваю прокуренною своею трубкою, он сетовал на то, что не застал Чичикова в дому, несмотря на столь ранний ещё час и доверительно склоняясь к Самосвистову, говорил:

— Понимаешь ли в чём дело, Модестушка, я ведь приехал оттого, что решил предложить нашему горе—приобретателю новые условия, к слову сказать, весьма выгодные для него. Конечно же, тут я упускаю свою выгоду, ну да ладно, пускай, потому как таковой есть я человек! Да ты не хуже моего знаешь, какова есть у меня душа!

При сих словах, произнесённых Вишнепокромовым, лицо у Модеста Николаевича, доселе довольно кислое, оживилось и слабое подобие улыбки принялось было строиться во чертах его, но последовавшее далее стёрло и эти робкие проблески.

— Знаешь что, Модестушка, — продолжал Вишнепокромов, пуская клубы сизого дыма к потолку, — я думаю отказаться от своей третьей доли. На что мне она? Пускай наживается вдвоём с Леницыным. Наместо этого хочу я заставить его выплатить мне вперёд отступного, эдак тысяч в двести или триста. Как ты думаешь, сыщется у него подобная сумма, аль нет?

— Думаю, что не сыщется, — приходя в изумление, отвечал Самосвистов.

— Значит говоришь не сыщется, — задумчиво проговорил Вишнепокромов, — это, конечно же, нехорошо, очень даже нехорошо… Ну тогда поступим таковым манером: пускай напишет мне расписку, что после свадьбы с этой, как там бишь ее, бабою, переведёт на меня всё то имущество, что возьмёт за нею приданного. Как тебе кажется, тут я думаю, денег станет? — спросил он, снова доверительно склоняясь к Самосвистову.

— Варвар Николаевич, извольте обождать меня с минуту, другую. Надобно мне отослать человека с письмом в присутствие, и я тут же ворочусь, — сказал Модест Николаевич не на шутку поражённый услышанными от Вишнепокромова прожектами.

Письмо им и вправду было написано в какие—то минуты и отправлено с человеком, коему строго—настрого наказано было найти Чичикова, во что бы то ни стало. В письме том Самосвистов предупреждал Павла Ивановича о новых фантазиях их общего приятеля, призывая Чичикова быть осмотрительным и поостеречься.

Вернувшись в гостиную, Модест Николаевич застал Винепокромова удобно устроившимся на софе, среди вышитых диванных подушек. Трубка его уж погасла и он вовсю поклёвывал носом, но услыхавши шаги воротившегося Самосвистова, разлепил глаза и, встрепенувшись, сказал: