Мертвые души. Том 3

Конечно же, по этому делу не раз призывались в Губернское Жандармское Управление все те городские чиновники, с коими Чичиков совершал купчие по приобретению крестьян на вывод. Но все они стояли за Павла Ивановича горою, да к тому же и правильность представленных юрисконсультом бумаг не вызывала сомнений у следственной комиссии. Причастность к сему делу губернатора, поручившегося за Чичикова, также сыграли ему на руку, посему—то попытки Вишнепокромова ворошить прошлое, дабы навесть следствие на прежние его дела ни к чему не привели. По фактам объявленным Варваром Николаевичем в Тьфуславльской губернии не было заявлено ни одной жалобы и, стало быть, всё это было ничем иным, как пустым наветом со стороны Вишнепокромова, на которые тот был большой мастак.

Так что по прошествии двух недель следствие приняло для Варвара Николаевича весьма крутой оборот. Бывшему уж «Другу Государя и Отечества» грозило ни много, ни мало, как лишение дворянского звания, списание в казну всяческаго движимаго и недвижимаго имущества, и отсылка по этапу в ту самую Сибирь, которою пугал он всякого в своих упражнениях по чистописанию, что хранились в Губернском Жандармском Управлении.

Но ни Чичикова, ни юрисконсульта вовсе не устраивал подобный поворот событий, потому как имущество Варвара Николаевича то, что действительно могло быть приписано к казне, глядело весьма и весьма заманчивым куском. Куском, который грех было бы упустить. Вот потому—то и проделаны были юрисконсультом некие беседы с дознавателями и самим арестантом, переписаны какие—то бумаги, после чего и было по взаимному согласию решено, что ежели Варвар Николаевич, заложивши Чёрное, выплатит Чичикову негласно, двести тысяч рублей, то следствие по его делу будет прекращено, а иск нашим героем, столь претерпевшим от Вишнепокромовского вероломства, будет отозван.

Правда, из названной суммы Чичикову должно было перепасть всего шестьдесят тысяч рублей, потому как в сем деле понабралось уж изрядное число ртов, но надо сказать, что Павел Иванович и без того остался доволен. Враг его был посрамлён, повержен, да к тому же ещё и разорён. И признаться, мало в губернии в ту пору можно было сыскать таковых, кто искренне сочувствовал бы Варвару Николаевичу.

Стараниями всё того же юрисконсульта имение Варвара Николаевича заложено было в кратчайший срок, но, тем не менее, на все хлопоты, связанные с закладом, тоже ушло около двух недель, так что помимо своей воли Чичиков провёл в Тьфуславле без малого месяц. Но, в конце концов, деньги были получены, переданы по рукам, кому сколько было обещано, Вишнепокромов выпущен из острога и изгнан прежними его друзьями чиновниками с позором из города. Не сумели они простить ему того, что сидя в каморе он принялся всех их «топить» и «мазать». Ну и поделом ему подлецу!

Так что нынче ничто уж решительно не удерживало Чичикова в Тьфуславле. Впереди предстоял ему неблизкий путь в Собольскую губернию, до верного Леницынского, ещё со студенческой скамьи, друга, к которому у Павла Ивановича уж были припасены все нужные письма и рекомендации. Что же касается нас с вами, дорогие мои читатели, то вот мы и приблизились к тем двум заключительным главам, в которых и должно решиться всё, все нити сей поэмы сойдутся в одно и на все вопросы, надеюсь, получен будет ответ.

Вечером накануне отъезда, когда экипаж был сызнова осмотрен, кони перекованы, вещи собраны и убраны по местам, провиант заготовлен и переделано всё то, что необходимо переделать перед всяким большим путешествием, Чичиков сидел в гостиной, развлекаясь обществом принесённого мамками маленького обряженного в кружева Павлуши. Он поджидал Модеста Николаевича, всё ещё находившегося в присутствии, дабы с ним вместе отправиться на прощальный ужин к губернатору, когда наконец—то хлопнули двери, в прихожей послышались поспешныя шаги и в гостиную с заговорщицкою улыбкою на лице вошел Самосвистов.

— Павел Иванович, а ведь у меня для вас сюрприз из ряду вон! — сказал он и выхвативши из кармана сертука конверт, протянул его Чичикову. – Вот пришло сегодня днём на моё имя, с просьбою передать вам, коли объявитесь вы в губернии. Надеюсь, что сия рука вам знакома? — с улыбкою произнес он.

Чичиков почувствовал, как сердце его у него в груди словно бы приостановилось, а затем запрыгало точно эластический мячик, ибо письмо сие было он Надежды Павловны. Принявши конверт из рук Самосвистова, он, несколько смущаясь и отводя глаза, сказал:

— Модест Николаевич, надеюсь, вы извините меня, если я оставлю вас на короткое время, дабы ознакомиться с сиим посланием? Потому что не буду скрывать от вас, для меня оно долгожданно и бесценно.

— Что вы, друг мой, оставьте эти церемонии и поступайте так, как вам потребно. Неужто я не понимаю! — отвечал Самосвистов.