Мертвые канарейки не поют

– О Барковском уже давно ходят всякие нехорошие слухи. Ну, то, что тип скользкий, это понятно. Лучший друг местных мздоимцев и наших областных бонз – в этом тоже нет ничего удивительного. Но то, что он насильник-рецидивист, ни в какие рамки не укладывается!

А затем добавил:

– Что же, а теперь можете рассказать, что с вами тогда произошло у него на даче…

Рита поведала журналисту обо всем, включая и те события, которые имели место после изнасилования. Харламов, делая кое-какие пометки, задавал вопросы, хотел знать детали, хмурился и кивал головой. Когда Рита завершила рассказ, он первым делом поднялся, подошел к находившемуся за его спиной бару, налил в две стопки коньяка, подал одну Рите, а другую опрокинул в себя.

– Вот это да! Вы просто очень смелая барышня! Не знаю, как бы я сам повел себя на вашем месте…

Рита, пожав плечами, сказала:

– Понимаете, мне терять больше нечего…

Харламов, крякнув, налил себе еще коньяка, залпом выпил его, посмотрел на нее и произнес:

– Всегда есть что терять. Однако не советую вам об этом думать. Что же, что же…

Он прошелся по ковру своего кабинета (Рита попросту приехала в редакцию его программы и сказала, что у нее имеется крайне важный материал: пришлось ждать больше трех часов, однако это того стоило), посмотрел в окно и сказал:

– Новая программа выходит в эту субботу, то есть послезавтра, и нам элементарно не хватит времени, чтобы подобающим образом подготовить ваш материал. Потом у нас начинается декабрь… Что же, под новогодние праздник и выпустим – отличный подарочек будет Льву Георгиевичу, не находите?

Рита кивнула и в волнении произнесла:

– Значит, вы считаете, что это можно обнародовать? И что это даст результат?

Харламов, подкрутив свои роскошные усы, уверил ее:

– Вне всяких сомнений! Барковского уж давно следовало поприжать, просто тот компромат, которым мы располагали до сих пор, был жидковат. А то, что принесли мне вы, просто великолепно!

Взяв в руки диктофон, он произнес:

– Но потребуется оригинал. Могу ли я оставить его себе?

Рита ответила:

– Да, можете… Только прошу вас…

Она осеклась, а Харламов, подойдя к большому сейфу у окна, раскрыл его и положил туда диктофон.

– Не беспокойтесь, все будет в полном порядке. Кстати, вот что я подумал: одной записи будет маловато. Вы согласитесь выступить в моей программе с подробным интервью?

Рита, вскинув на журналиста взор, ответила:

– Не просто готова, но и хочу! Потому что… Потому что такой, как Лев Георгиевич Барковский, должен понести заслуженное наказание!

Возвращалась Рита домой в упоении. Что же, дело сдвинулось с мертвой точки. Ни в какую субботу она, конечно же, на дачу к Барковскому не поедет. Пусть он рвет и мечет, однако она получила его признание, и теперь надо позаботиться о том, чтобы оно стало достоянием гласности.

И тогда уже дружки Барковского в милиции и прокуратуре не смогут выгородить его. Более всего Рита надеялась на то, что объявятся и прочие жертвы изнасилований – и тогда почтенному адвокату придется ой как несладко!

Родителям Рита решила ничего не говорить – они были заняты своими проблемами. Хотя весь ужас заключался в том, что их проблемы были прямым следствием ее проблем.

Тех самых, которые устроил ей Лев Георгиевич Барковский.

Ну, не только он, а еще и его сынок Гоша. Его, в отличие от папаши, ей было жаль. Однако, как ни крути, Гоша являлся пособником отца, хотя Рита и не понимала, по какой причине.

Что же, не исключено, это вскроется, когда Барковский-старший окажется в СИЗО и будет давать показания. И тогда весь карточный домик лжи рухнет, и…

И она заживет счастливо?

Рита понимала, что возвращения к прежней безмятежной жизни уже никогда не будет, даже в том случае, если Барковского отправят за решетку.

Ведь она так и останется жертвой изнасилования. И, что хуже всего, у нее никогда не будет детей…

Об этом Рита старалась не думать, решив, что не стоит ломать голову над вещами, которые она не в состоянии изменить.

Наступила пятница, не за горами были выходные – первые за долгие недели, которым Рита радовалась, думая о них с наслаждением. Она уже сообщила родителям, что в субботу они все вместе, втроем, отправятся сначала в новый торговый центр, открывшийся на другом конце города, а потом в театр музкомедии, где давали «Летучую мышь».

Денег ведь у них теперь куры не клюют – и все благодаря Барковским. И ее изнасилованию.

Наконец-то Рита смогла выспаться, приняв для себя решение: университет пока придется оставить, она уйдет в академический отпуск. Или переведется в другой вуз, чтобы не сталкиваться ежедневно в коридорах юридического факультета с Гошей Барковским.

Хотя недолго им осталось видеть друг друга. Всего лишь до выхода новой программы «Суд идет!».

А потом… А потом наступит другая жизнь – новая. Это не будет возвращение к старой. Да и проблемы, может быть, разрешатся, но не исчезнут. Однако семейство Барковских больше не будет досаждать им.

И пытаться разрушить эту самую их новую жизнь.