Мертвые канарейки не поют

Антон, усмехнувшись, ответил:

– Хорошо, мать. А скажи мне, кто может снимать эти фильмы ужасов… Извини, эти фильмы? Теоретически – кто угодно, но, думаю, им нужно определенное качество, а не дрожащий кадр и идиотский ракурс. Они ведь хотят получать от своих «шедевров» кайф. Значит, у них должен иметься собственный оператор, и вряд ли это кто-то со стороны. А ты знаешь, кто Харламов по образованию?

И, не дожидаясь ответа, сам же ответил на этот вопрос:

– Оператор-постановщик, мать!

Рита ощутила приступ тошноты. Громыко же как ни в чем не бывало продолжил:

– А у оператора вполне может храниться и сырой, так сказать, материал, из которого он делает потом очередной фильм ужасов. Извини, мать, с языка сорвалось. И если мы исходим из того, что оператором у них выступает Харламов, то искать надо именно у него. Что я и сделал!

Молодой человек был, похоже, крайне доволен собой.

– В квартире, где Харламов обитает со своей законной супругой, я уже побывал. И со мной один хороший человечек, специалист по квартирным кражам и вскрытию сейфов. Он мне обязан по гроб жизни, о чем я как-нибудь в другой раз тебе расскажу в подробностях, и потому согласился помочь, причем безвозмездно. Дома в квартире супружницы есть сейф, но там хранятся только ее цацки, а также документы и чертова уйма наличности в долларах!

Рита, наблюдая за Громыко, не знала, сердиться на него или хвалить.

– Он может хранить видеоматериал где-то на даче. Или в гараже. Или в погребе. Или на съемной халупе. Или на квартире любовницы!

Он замолчал и, посмотрев на Риту, произнес:

– Ну что, продолжать?

– Если ты хочешь сделать паузу… – ответила та, и Антон завопил:

– Мать, ты же понимаешь, что не хочу! В общем, мой человечек побывал и в квартире любовницы, причем, благодаря наличию дубликатов ключей, ему и взламывать ничего не пришлось. Обшарил квартиру – и обнаружил в кладовке не просто сейф, а целую тайную комнату!

Рита вздрогнула, вспомнив о тайной комнате на даче Барковского. Громыко же взял драматическую паузу, не торопясь делиться информацией, которая, как было видно, буквально переполняла его.

– И что в этой комнате? – спросила Рита, и Антон, чей пейджер в этот момент запищал, вскакивая с дивана, заявил:

– А вот это мы еще не узнали, потому что комнату вскрыть крайне сложно. Однако мой человечек все это время трудился и только что прислал мне сообщение. Мы можем вместе наведаться в квартиру любовницы Харламова на проспект Кирова и…

– Вместе? – спросила Рита, и Громыко заявил, увлекая ее к выходу:

– Конечно, вместе! Это же наше совместное расследование, мать! Разве тебе не интересно узнать, что у него там хранится?

Человечек, который по гроб жизни был обязан Антону Громыко за то, о чем тот обещал рассказать в другой раз, оказался женщиной, которую Рита приняла сначала за мужчину: дама была приземистой, мужеподобной, бритоголовой, облаченной в рабочий комбинезон, железнодорожную фуфайку и старую кепку.

Квартира любовницы Харламова была обставлена шикарно, имелось даже джакузи, а под потолком каждой комнаты, включая туалет, сверкала хрустальная люстра.

– Что ты наделала! – вскричал Громыко, уставившись на металлическую дверь, располагавшуюся в кладовке, за фальшивой, на шарнирах, стеной с полками, на которых стояли десятки разнообразнейших пар туфель любовницы Харламова.

Дверь была во многих местах просверлена, угол ее почернел от газовой горелки, которую домушница держала в мозолистых руках.

– Тоха, ты чего суетишься? – спросила особа неожиданно писклявым голосом. – Ты просил меня открыть, я тебе открыла.

– Ты ее вскрыла! – простонал Громыко, садясь в прострации на лощеный паркет. - Вскрыла!

Поправив кепку на голове, домушница ответила:

– Вскрыла-открыла, какая разница. А без сверла и горелки я бы эту дверь не взяла. Ты что думаешь, туда шпильку для волос засунуть достаточно, и замок откроется? Такую только тяжелым инструментом взять можно!

Рита, потрогав отверстия в двери ногтем, произнесла:

– Думаю, Тоха пытается донести до вас, что теперь наш визит в чужую квартиру не пройдет незамеченным. Потому как вряд ли мы сможем заменить раскуроченную дверь на новую, не привлекая внимания соседей. А когда хозяева квартиры вернутся, то поймут, что здесь кто-то побывал…

Особа, презрительно посмотрев на нее, протянула:

– Тоха, это кто такая умная?

– Моя невеста, – заявил тот. – Черт, что же теперь делать?

Рита, в изумлении воззрившись на Громыко, который ничтоже сумняшеся назвал ее своей невестой, ждала, что он объяснится, поправится. Но журналист, занятый выяснением отношений с домушницей, и не думал этого делать.

– Нет, ты, идиотка, понимаешь, что ты меня подставила? Тебя просили открыть, а ты вскрыла! Теперь меня уроют! Потому что хозяин квартиры и его фифа возвращаются послезавтра. Ты что, предлагаешь, пластилином дырки залепить?