Мертвые канарейки не поют

– А вот еще кое-что! – произнес Олег и выложил на стол папку потолще. – Компромат на издателя Виталия Иннокентьевича Зайцева и его «Bunny-пресс». Финансовые махинации, контрафактные тиражи, наконец, обвинения в том, что команды литературных негров по заказу «зайки» ваяют не только книги за несуществующих писателей, что само по себе ненаказуемо, но и за вполне реальных, только умерших или вполне себе живых, но рассорившихся с Зайцевым и прекративших с ним работу: причем с реализации фейковых шедевров тех и других налоги если вообще и платились, то явно не те, которые надлежало. В общем, типок еще тот. С явной склонностью к нарушению закона.

– И Регина ему под стать, – добавила Рита, листая досье. – Можно, я его почитаю?

Олег расплылся в широкой улыбке:

– Это копия для тебя, мать! Думаю, мы на верном пути…

И тут же поправился:

– Извини, ты на верном пути. Оговорился. Прости…

Рита, слыша в коридоре голоса возвращающихся с обеда коллег, сказала:

– Нет, ты прав, это теперь не только мое, но и твое расследование. К Еросяну, когда соберем полный пакет, пойдем вместе.

Олег, хитро покосившись на коридор, откуда слышался заливистый смех Марины, заметил:

– И кто-то умрет от зависти.

– Что же, – сказала Рита, потряхивая возвращенной молодым человеком флягой с ядом, – думаю, мы сможем предложить ей средство, которым она враз поправит свое пошатнувшееся здоровье!

Всю ночь Рита внимательно изучала собранное Олегом и переданное ей досье на издателя Зайцева. Там было очень много интересного, в особенности для прокуратуры, однако ее занимала в первую очередь связь имевшихся фактов со смертью, вернее, убийством писателя Булатного.

Рита задавалась вопросом: откуда взялся яд? Ясное дело, что его не в аптеке купили. Потому что дельфинин, судя по фляге, был экстрадирован кустарным способом.

Однако способом весьма эффективным, потому как этой отравой был отправлен в мир иной любимый писатель ее отца. Как, впрочем, и нескольких миллионов других читателей.

И существовало по большому счету две возможности: или «сладкая парочка» Зайцев и Региночка заказала кому-то изготовить этот яд…

Но кому? Продажному фармацевту? Пожилому свихнувшемуся учителю-химику? Помешанной на садоводстве мамаше Зайцева, которая, однако, умерла пару лет назад?

Рита отыскала описание процесса получения алкалоидов, подобных дельфинину, из ядовитых растений. Не очень-то сложно, но все равно достаточно трудоемко, да и разбираться в химии надо неплохо.

А Региночка была медсестрой.

Нет, давать кому-то заказ на редкий яд было бы верхом безумия. Почему же тогда Булатного не отравили каким-то менее экзотическим токсином?

Видимо, потому, что Региночка была в курсе, что в бутафорском сундучке мужа нет ни капли яда, а только устрашающего вида флакончики с жуткими надписями.

Значит, требовался яд настоящий. И, вероятно, такой же, который детективщик использовал в своем новом романе, чтобы попытаться создать иллюзию несчастного случая.

Прекрасно зная, что в итоге вина будет возложена на нелюбимую и путающуюся под ногами падчерицу.

Но в любом случае это не отменяло вопроса о происхождении яда. Да, его мог кто-то для них сделать, но это было рискованно.

Очень рискованно.

Вторая же возможность заключалась в том, что «сладкая парочка» сама изготовила этот яд. И это была наиболее вероятная версия.

Рита уже была в курсе: для изготовления того количества дельфинина, которое вмещала фляга (она не знала, сколько там было изначально, но в качестве гипотезы взяла, что фляга была полной), потребовалась бы небольшая плантация живокости.

В то, что «сладкая парочка» купила растения, а потом перегнала бы их на яд, Рита не верила. Понадобилось бы много сырья, и они бы привлекли внимание, заказывая необычное растение.

Растение, как известно каждому флористу, ядовитое.

Проще всего было тайно вырастить живокость, а потом переработать ее в токсичный отвар. Тем более, что наиболее высокая концентрация яда в живокости была в конце лета – начале осени, а детективщик Анатолий Булатный скончался в ночь на четвертое сентября.

Но где же тогда находилась плантация живокости?

Плантацию марихуаны тот же Зайцев мог бы устроить под лампами в своей столичной квартире, кусты-то небольшие.

А у живокости побеги достигают в высоту полутора метров. Это значит, что требовалось некое подобие дачи. Причем дачи не съемной, а собственной, на которой можно было засеять целое поле теми растениями, которые требовались для производства яда.

И при этом не привлекать внимания – живокость ведь радует глаз и смотрится очень эффектно.

Значит, требовалась дача.

И такая дача, как установила Рита, внимательно изучая документы, собранные для нее Олегом, в числе которых была и выписка об имуществе издателя Зайцева, у него имелась.

После смерти родителей он унаследовал дачный участок с большим домом под Зеленоградом.