Мертвые хватают живых

— Многое говорит за то. Во-первых, Качиньские не похожи на людей, умеющих врать (знаю, что для большинства это не аргумент, но меня лично вполне убеждает). Во-вторых, их никто не тянул за язык, чтобы признаться в том, что они рассчитывали на смерть Вацетиса от алкогольного отравления. Если ты возразишь, что это лишь хитрый ход, то смотри "во-первых". К тому же, супруги элементарно могли просто отрицать, что вообще приезжали, имея эту самую "Выборову" с собой, и что бы тогда можно было им инкриминировать? В-третьих, эта достойная парочка безропотно проглотила сказку про найденные в квартире убитого отпечатки пальцев: если бы поляки принимали меры к тому, чтобы их уничтожить, (а мы знаем, что все отпечатки там были тщательно вытерты) то хотя бы для начала поупирались и потребовали показать результаты официальной экспертизы. Ну, и самое главное: и Войцех, и Малгожата выглядят вполне вменяемыми людьми. Ладно бы еще было точно известно, что именно Вацетис расстреливал Каминьского-старшего! (И то не факт, что спустя столько десятилетий у пана Войцеха поднялась бы на старика рука!). Но ведь в лагерях для польских военнопленных служило много работников НКВД, и шанс, что именно убитый лично расстрелял папашу нашего поляка меньше, чем микроскопический! Подобный мотив может показаться достойным внимания разве что нашему другу капитану Сидорцеву… Убедил?

— Возможно. Только не мне тебе говорить, что люди далеко не всегда поступают логично. Кто знает, какие комплексы и фобии могли возникнуть в этих поляках за прошедшие годы, мы даже представить себе не можем. А одержимые люди подчас выглядят вполне нормальными и адекватными. Эта одержимость Качиньских прошлым разве не бросается в глаза?

— Может, ты и права. Но ловить нам здесь нечего и некого, извини за каламбур. Ума не приложу, с какого конца ко всему этому начнет подбираться Виктор!

— Виктор? Кто это?

— Это тот самый подполковник, который примет мои дела.

— Значит, как я понимаю, чтобы с гарантией спасти Петра от суда по ложному обвинению и спасти заодно твое честное имя…, - Гусев вяло махнул рукой и с преувеличенным вниманием начал изучать дно пустой коньячной рюмки, — мы должны — желательно в течение сегодняшнего дня — отыскать реального убийцу генерала. Я правильно понимаю?

— Правильно. Осталось только ответить на пустячный вопрос: как это сделать? Слушай, давай закажем еще по одной, а?

— Нет, дружок, хватит. Нам с тобой нужны ясные головы. Есть у меня одна завиральная идея…

— "Коня! Коня! Полцарства за коня!" — процитировал Шекспира мгновенно оживившийся Гусь. — За любую, самую безумную идею можешь просить у меня, что хочешь!

— Я запомню эти твои необдуманные слова, дружок. А пока что скажи мне: тебя отстранили настолько, что теперь ты на Петровке никто и ничто, или пока еще в твоей власти сделать от имени МУРа срочный запрос в разного рода архивы?

— Без проблем. А если надо будет поднажать — найдутся и связи, и друзья. Тот же Белов поможет.

— Тогда слушай…

35

Из Заключения комиссии экспертов главной военной прокуратуры по уголовному делу 159 о расстреле польских военнопленных из Козельского, Осташковского и Старобельского спецлагерей НКВД в апреле — мае 1940 г. (текст и стиль подлинные, приведены без изменений):

"14. Сообщение Специальной комиссии под руководством Н.Н.Бурденко, выводы комиссии под руководством В.И.Прозоровского… являвшиеся орудием НКВД для манипуляции общественным мнением, в связи с необъективностью, фальсификацией вещественных доказательств и документов, а также свидетельских показаний, следует признать не соответствующими требованиям науки, постановления — не соответствующие истине и поэтому ложными".

Архив — удивительнейшее изобретение нашей цивилизации! Очевидно, без этих хранилищ информации ее не было бы в том виде, в котором она существует в настоящее время. Недаром древнейший из архивов, состоявший из множества испещренных клинописью глиняных табличек, известен со времен первого государства в человеческой истории, существование которого достоверно подтверждено — Ассирийского царства.

Ценность каждого архива определяется многими параметрами; из них на одном из самых первых мест располагается полнота. По большому счету эти учреждения являются хранилищем коллективной памяти, девяносто девять процентов которой никогда не востребуются. При этом они должны быть в состоянии выдать любую мыслимую справку. Систему архивов страны можно рассматривать в качестве единого информационного массива, который, между прочим, живет по своим, кажущимся подчас мистическими, законам. Один из них можно было бы сформулировать так: "информацию, единожды попавшую в архив, изъять оттуда полностью невозможно".