Мертвые хватают живых

— А у нас, Полонский, вообще работа тяжелая! Запомни две вещи: работать с вражеским подпольем надо с умом, это тебе не с автоматом по лесам бегать! И второе: товарищ Сталин еще перед войной говорил, что глубоко заблуждаются те, кто думает, что социализм можно построить в белых перчатках. Ну, да ладно: этой твоей беде мы поможем, и я лично займусь повышением твоей квалификации. Скажи лучше, как давно ты встречался с агентом "Марысей"?

— Последний раз навещал в больнице, с месяц назад. Ее обещали выписать после Нового года, так что я решил дать ей отдохнуть, а на той неделе думаю пригласить на конспиративную квартиру для беседы: без нее, как без рук. Отлично работает "Марыся"!

— По-прежнему думаешь, что автомашина наехала на нее случайно?

— Скорее всего, да. Она в последний момент успела разглядеть, что за рулем сидит совсем зеленый хлопец, лет двадцати. Не похоже это на покушение, скорее всего, парень угнал машину, чтобы покататься, и не справился с управлением. Я думаю, его скоро найдут.

— Да, удивляюсь я тебе! Работаешь с ценнейшим, по твоим словам, агентом — а это и на самом деле так! — и не знаешь, что "Марыся" снова в больнице. Так что на той неделе ты с ней вряд ли увидишься!

— Как в больнице? А что случилось?

— Вчера в нее стреляли около ее дома, и, обрати внимание, из окна угнанного незадолго перед этим автомобиля. Это, по-твоему, тоже несчастный случай?

Капитан потрясенно молчал. А что тут скажешь? Не будет же полковник слушать про то, что в болотах под Кутно он никак не мог узнать про покушение на "Марысю"! С ним вообще оправдываться бессмысленно… Тем более, что в главном начальник прав: за агентом ведется целенаправленная охота, а он, капитан Полонский, не разглядев этого с самого начала, проявил непростительный непрофессионализм.

— Никак нет, товарищ полковник, теперь окончательно ясно, что противник покушается на "Марысю". Как она?

— Теперь уже ничего, в рубашке родилась. Какие-нибудь мысли по этому поводу у тебя появились?

— Придется вернуться к делам по предателям, которых она помогла разоблачить. Скорее всего, это месть.

— Индивидуальная анархическая или организованная?

— Будем выяснить и работать по обеим версиям. Сеть, во всяком случае, закинем пошире.

— Марысю придется выводить из игры и как-то оберегать. Подготовь предложения!

— Есть подготовить предложения! Может, ее в какой-нибудь медвежий угол учительницей музыки?

— Хочешь совет?

— Хочу, товарищ полковник!

— Постарайся убить двух зайцев: сберечь на будущее ценного агента, и одновременно нанести противнику удар. Ты помнишь, о чем говорили на партактиве: в число приоритетов в нашей работе выдвинулась задача борьбы с фашистской охранкой Тито. Я бы на твоем месте залегендировал ее бегство в Югославию с последующим внедрением в тамошние органы. Так ты достигнешь даже не две, а три цели: вдобавок ко всему еще и покажешь себя инициативным и творческим оперработником.

— Спасибо! — растрогался Полонский, получивший вместо взбучки щедрый подарок.

— Ладно, ладно, не благодари, иди спокойно работай!

Когда за капитаном закрылась дверь, полковник со словами "Kto hce psa uderzy, tij zavsze znajdzie" достал из сейфа личное дело капитана и в очередной раз принялся его перечитывать, каждый раз задерживаясь взглядом на своих же пометках, сделанных накануне на полях красным карандашом. "И как это я раньше не разглядел!", — в очередной раз подумал он, просматривая список людей, дававших Полонскому рекомендацию в партию: двое из трех оказались недавно разоблаченными провокаторами, по заданию охранки вступившими в конце двадцатых годов в компартию Польши для ее последующего развала. Один уже сознался…

7

Петара нашел ночной дежурный. Немерено выпив с напарником кофе и виньяку, приблизительно в два тридцать пополуночи он покинул "рецепцию" и отправился в туалет, где и наткнулся на тело черногорца. Петар был убит ударом ножа, пришедшимся аккуратно в самое сердце. Оружие было оставлено в ране и являлось почти точной копией того складного чудовища, которым хлебосольный друг России нарезал в поезде немудрящую закуску к своей препеченице, и рукоять которого он сжимал, лежа на кафельном полу гостиничного туалета. Глядя чуть позже на предъявленный ему фотоснимок, Петр вспомнил, как забавно накануне Петар, обративший внимание на интерес своего нового приятеля к этому образчику холодного оружия, рассказывал анекдот про любимого телохранителя Тито. Этот выходец из семьи мелких собственников (имеется в виду Иосип Броз) всегда был немного барином, а уж став президентом, и подавно. Увидев как-то, что его любимый охранник-черногорец чистит апельсин руками, он ворчливо посоветовал: — Branko, sa no~em! Услышав "команду", этот сын гор вскочил, выхватил из кармана тесак, выставил перед собой и, быстро оглядевшись, спросил: — Koga?