Мертвые хватают живых

— Герлфренд, — Шушкич понимающе кивнул головой, а Борисова за его спиной показала Клаутову кулак.

— … И две семейные пары: одна, по-моему, откуда-то из Воеводины, а другая — из Крагуеваца. Позже к нам присоединились двое поляков — те, которые опоздали — тоже муж и жена. Вот, даже все не поместились в кадре, — Петр включил камеру своего мобильника и показал, — пришлось даже делать два снимка. Смотри-ка, — обратился он к Тане, — как неудачно: Йованка оба раза отвернулась!

— Итого, как я понял, всего гостей, считая вас, было восемь человек? — Шошкич вернул беседу в прежнее русло. — Изрядная получилась компания…

— Ну не мне рассказывать тебе, что такое черногорское гостеприимство… Отбиться от Симича можно было только с помощью пулемета!

— Да уж… Что можешь сказать о гостях с профессиональной точки зрения? Конечно, я с ними уже беседовал и, боюсь, буду еще не раз разговаривать, но мне хотелось бы услышать твое мнение, как непосредственного участника событий… и мнение твоей подруги.

Клаутов задумался, мысленно вернувшись на полсуток назад. Мог ли кто-нибудь из вчерашних гостей Петара стать его убийцей? Наверно, мог: притом, что ничего подозрительного ему на память не приходило, его профессиональный и житейский опыт свидетельствовали, что за самой ангельской внешностью может скрываться стопроцентная нелюдь. Однако прямой и экспансивный черногорец вряд ли смог бы скрыть, если бы за его столом случайно оказался некий старинный враг… Да и не стал бы он делить с таким человеком хлеб, и уж тем более препеченицу. Теоретически можно было бы предположить, что Симич убит из предосторожности, что некий злодей опасался разоблачения, но этому предположению противоречит тот простой факт, что Петар умер с ножом в руке. Проще всего предположить, что нападающей стороной был он, но его противник оказался проворнее. Хотя, с таким же успехом, черногорец мог просто защищаться, и тогда первым атаковал убийца. Но ведь можно на это дело посмотреть и совсем с другой стороны: убийство как эксцесс, неожиданный результат мгновенно возникшей ссоры между совершенно незнакомыми людьми. Очень даже возможно, поскольку Петар к тому времени принял внутрь алкоголя столько, что свалило бы и двоих менее крепкий мужчин, тем более что черногорцы, вечно таскающие с собой ножи, люди горячие… Черт его знает, как все запутано! Неожиданно мелькнула мысль, осознав которую Петр незаметно перевел дух: "Слава Богу, что это не его проблема!". Между тем Шошкич деликатно кашлянул, напоминая задумавшемуся москвичу, что он все еще ждет ответа.

— Все гости Симича оставляют впечатление людей приличных. Пара из Воеводины, Ибрагим и… как ее звали? — Клаутов обратился за помощью к Борисовой.

— По-моему, Мила.

— Точно, Милица! Так вот, эти — самые молодые из гостей, если не считать нас: на вид им лет по сорок пять…

— Об этом не надо, я же с ними беседовал, да и документы проверял — оборвал Петра Душан.

— Это я к тому, — недовольно объяснил Клаутов, не любивший, когда его перебивали, — что, несмотря на возраст, они раньше других дошли до кондиции, Ибрагим начал со всеми спорить, и супруга после нескольких неудачных попыток все-таки смогла его увести. Они покинули стол первыми, и слава Богу: по-моему, Ибрагим в конце концов нарвался бы на скандал. Пара из Крагуеваца лично мне показалась более симпатичной…

— … Мне, кстати, тоже, — вмешалась в разговор Татьяна: — помнишь, как Йованка непосредственно, как ребенок хвасталась обновой? И все приговаривала: "Элеганция-Франция"… Сероглазая, русоволосая ухоженная женщина, такая стильная… А ведь ей уже хорошо за семьдесят!

— А что, супруг ее вам не понравился? — как-то безразлично поинтересовался Шушкич.

— Да нет, симпатичный такой дядечка, спокойный, — Борисова вопросительно посмотрела на Петра.

— Да, приятный мужчина, — согласился тот. — Он, когда узнал, что я занимаюсь журналистскими расследованиями разных криминальных историй, достаточно квалифицированно расспрашивал меня об особенностях оперативной работы в условиях мегаполиса.

— Ну, а что скажете о третьей семейной паре из числа гостей, об этих Каминьских? — Душан не давал разговору уйти в сторону.

— Воспитанные и симпатичные люди, — пожал плечами Клаутов. — Ничего больше я сказать не могу, поскольку провел с ними — они же появились позже — слишком мало времени. Пенсионеры. Он, вроде бы, юрист, она — по медицинской части.

— Очень интеллигентные и воспитанные люди, — подтвердила мнение журналиста Борисова. — По-моему, ничего особо интересного, и тем более, подозрительного, в гостях я не заметила. Вот разве что…

— Ну-ну! — нетерпеливо подбодрил ее полицейский.

— Мне кажется, что где-то ближе к концу вечеринки у Симича испортилось настроение: он стал каким-то угрюмым и молчаливым. Может быть, приревновал Качавенду в своей Любке? Хотя он и сам рассыпал комплименты Йованке…

— А я так ничего не заметил, — не согласился с ней Петр. — Если мой черногорский тезка и стал менее говорливым, то это совершенно не удивительно: при том-то количестве ракии, что он успел уничтожить!