Мертвые хватают живых

Обнаружить тайного соглядатая действительно оказалось проще пареной репы. На перегоне "Охотный ряд" — "Лубянка" журналист засек щуплого парня в ветровке с надетым на голову капюшоном, того самого, что неотступно "вёл" его от самого дома. Неплохо бы выяснить, кто проявляет такое любопытство к его скромной личности. Милиция? С какой стати? ФСБ? Тем более бессмысленно… Внезапно Петр ощутил, как засосало под ложечкой: а что, если им интересуются с люди с другой, теневой стороны жизни? Скажем, те же квартирные мафиози, из-за которых Семаков благословил его на балканскую командировку? Да мало ли, когда и чьи интересы он мог задеть, работая в своем излюбленном жанре журналистского расследования. Тогда дело совсем плохо! Но может, все это случайность?

Преследователь довел журналиста до самого входа во двор, в глубине которого располагалось здание с большим логотипом "НО" над козырьком, после чего последние сомнения (которых, в общем-то, у Клаутова и не было) отпали. В совершенно отвратительном настроении он поднялся к себе на второй этаж и занялся текущими делами. Ближе к обеду он хлопнул себя по лбу: надо же обратиться к Мишке Гусеву, как это он сразу не сообразил? В конце концов, друзья существуют не только для того, чтобы с ними пиво с раками распивать! Сказано — сделано. Однако опера на месте не оказалось, а по мобильному Клаутов звонить приятелю избегал: мало ли чем тот может быть в тот момент занят, к чему отвлекать человека? Ближе к вечеру Гусь наконец, нарисовался на Петровке, и перезвонил Петру (Клаутов просил оставить у майора на столе соответствующую записку). Выслушав несколько сумбурный рассказ друга, Михаил пару секунд подумал, а затем сообщил:

— Петруша, ты родился в рубашке! Я намеревался в кои-то веки в 18–00 завершить свой рабочий день и отправиться домой — заглотнуть литр-другой чего-нибудь холодненького. Теперь же появляется шанс сделать данное мероприятие не только еще более приятным, но и полезным. Короче, пить пиво будем вдвоем у тебя дома (но только без "усугубления!), а до того я разберусь с твоим "хвостом".

— Как это?

— Говорят, у меня неплохо получается "вести" человека: даже в толпе меня, как правило, не замечают. Я же найду твоего "топтуна" и возьму его за жабры еще до того, как он доведет тебя до дома. Ну и пригляжу заодно, чтобы тебя по дороге не… того-с!

— Все шутишь!

— Нет, дорогой мой Петруччио, не шучу! Вся эта история мне страшно не нравится, и если тобой действительно заинтересовался криминал, то долго тебя "водить" им нет никакого смысла: связи твои их не интересуют по определению. Вот и скажи мне на милость, к чему тогда откладывать ликвидацию? В особенности, если твой адрес и маршрут известны…

Договорившись, что Петр выйдет на улицу ровно в половину восьмого, майор дал отбой. Нельзя сказать, что журналиста сильно порадовали рассуждения Гусева, в особенности, легкомысленно-легко заданный вопрос "к чему откладывать ликвидацию?". Единственным, что придавало оптимизма, было то, что этим вечером его жизнь будет в руках профессионала. А завтра? А послезавтра? О-хо-хо, грехи наши тяжки…

Выйдя на улицу в 19–30, Клаутов неторопливо затрусил в сторону метро. Гусева он увидел почти сразу, тот лакомился жареной немецкой колбаской, которую, подлец, запивал пивом. А вот утреннего преследователя видно не было. Петр не успел этому обнадеживающему факту порадоваться: логика подсказала, что мало-мальски разбирающийся в подобных делах организатор слежки должен был бы сменить агента. Нельзя же, в самом деле, одному и тому же человеку постоянно маячить у объекта перед глазами! Судя по тому, что Гусев к нему так и не подошел, майор кого-то уже засек — профи, как никак! Прикупив пива и всякой всячины для "летней яичницы" (раздельно обжариваются колбаса, болгарский перец и круто посоленные помидоры, после переворачивания которых на сковороду вываливается все, заливается не взбитыми яйцами и посыпается зеленым луком; жарить, не накрывая крышкой, перед подачей на стол присыпать укропом), журналист добрался до дома и принялся готовить "полуфабрикаты" для основного блюда.

Петр успел основательно исстрадаться, поскольку кухонные ароматы особенно невыносимы для человека, весь день проторчавшего на работе и за все это время перекусившего перехваченным у секретарши главного бутербродом и реквизированным у соседа по комнате яблоком. Наконец, раздался долгожданный звонок в дверь. Ощутив, как внезапно забилось сердце, Клаутов пошел открывать. Михаил не успел даже войти в квартиру, как Петр спросил:

— Ну, что?

— У меня для тебя две новости, хорошая и плохая, — садистски сообщил Гусь. — С какой начать?

У журналиста упало сердце.

— Валяй с хорошей.

— Тобой интересуется не криминал.

— А кто?

— Не знаю, что такого ты натворил, но твоей персоной занимается ФСБ!

24

Из воспоминаний ветерана советской военной разведки генерала М.А. Мильштейна (текст и стиль подлинные, приведены без изменений):