Мертвые могут нас спасти. Как вскрытие одного человека может спасти тысячи жизней

Значительное количество наркоманов, прибегающих к инъекциям, также являются ВИЧ-инфицированными. Особенно опасно, когда несколько человек используют для введения наркотика общую для всех иглу. В этом случае инфекция передается напрямую от одного носителя к другому, следовательно риск заражения сильно повышается. Заражение ВИЧ приводит к обнищанию наркозависимых и их семей.

Лечение осложнений занимает много времени и требует применения дорогостоящих медикаментов. В связи с этим важно избегать таких инфекций, насколько это возможно. Но для этого необходимо соблюдение санитарии при проведении инъекции. Это означает, что наркоманы должны иметь при себе стерильные инструменты для введения препаратов, даже если наркотики производились в стерильных условиях. Вот почему я давно выступаю за то, чтобы у наркозависимых был свободный от бюрократии доступ к стерильным шприцам. Поначалу, конечно, вызывало сомнение или неприятное удивление, что судмедэксперты имеют отношение к таким мероприятиям. Но мы все-таки врачи. И хотим уберечь пациентов, людей, наркозависимых. Это включает в себя консультирование и доступ к использованию стерильных инъекционных инструментов. Однако это не означает, что мы намерены каким-либо образом потворствовать употреблению наркотиков. Наша единственная забота – свести к минимуму риск заражения за счет соблюдения элементарных правил санитарии.

Мы даже какое-то время продвигали соответствующие меры, такие как обмен шприцев в специальных автоматах в тюрьмах, пока сенатор юстиции не запретил эти автоматы. Результат: вирусные инфекции – гепатит В, гепатит С и СПИД – снова распространились среди наркозависимых заключенных.

Было бы наивно полагать, что тюремные стены могут уберечь от наркотиков и их внутривенного введения. Торговля процветает даже в исправительных учреждениях. Достаточно вспомнить случай с киллером из Санкт-Паули, Пинцнером, который находился под стражей: после его эффектного самоубийства мы обнаружили различные вещества в его крови и волосах. Я не перестаю удивляться, как такое возможно, что даже запрещенные тяжелые наркотики можно достать в тюрьме. Но маршруты контрабанды, видимо, очень разнообразны. А изобретательность заключенных-наркоманов, их посетителей и дилеров непомерно велика.

Я был бы счастлив, если бы люди вообще не употребляли наркотики, неважно где – в тюрьме или на свободе. Но до тех пор, пока мы не найдем эффективные средства борьбы против импорта наркотиков, их производителей и дилеров, наша задача – максимально предотвращать риск заражения наркозависимых. И самый надежный способ – это заставить наркоманов отказаться от внутривенного введения. Именно здесь в игру вступает метадон, а теперь и бупренорфин – замещающие препараты в форме таблеток.

Метадон и бупренорфин представляют собой опиоиды, сильные обезболивающие, вызывающие привыкание. То есть потребитель по-прежнему остается зависимым.

Таким образом, препараты для заместительной терапии являются одновременно и благословением, и проклятием. Критики говорят, что мы пытались изгнать дьявола с помощью Вельзевула. Но, честно говоря, если придерживаться метафоры, я предпочитаю Вельзевула. Его гораздо проще приручить, чем дьявола. И при постоянном контролируемом приеме метадона люди могут вести относительно упорядоченную и безопасную жизнь, которую дьявол, то есть такой сильный наркотик, как героин, никогда бы не позволил вести. Замещение метадоном избавляет наркоманов и их семьи от многих страданий. В 1980-е годы я посещал метадоновые проекты в США, чтобы узнать о личном опыте наркозависимых. Среди них встречались бывшие героиновые наркоманы, десятилетиями принимавшие метадон: они даже снова стали трудоспособными.