Мертвые мухи зла

Она с каждым разом вызывает у меня все большее и большее удивление. Она же ребенок. Ну, пусть девица теперь. Все равно, она не может так мыслить. Словно ей шестьдесят и позади бегство из Крыма, Галлиполийский лагерь, нищета и безумие. Бывают такие лилипуты: маленькие, похожие на детей, а сморщенные лица, старческие глаза опровергают: всмотрись внимательней, прохожий. Мы такой же морок, как и все текущее вокруг подобие жизни…

— Допустим… Тогда объясни: а почему — не хоронили так долго? Зачем убийцам исследовать тела, чтобы обнаружить свой собственный яд? Нелогично.

Смеется. Какой зловещий, какой безразличный смех.

— Ты совсем мальчик, Сережа… Это они для общественного мнения. Чтобы все думали: «органы» бдят. Днем и ночью. Сережа… Ты вступаешь на… жесткое поприще. Подумай… А хватит ли сил?

— У тебя хватает.

— Я другое дело. А ты… Ты почти чекист. Разве не так?

Я молчу. Сказать нечего…

Мы идем мимо церкви. Она так красива: голубень, золото, вокруг кресты. Картина передвижника. У меня и название есть: «Встреча». Молодые люди назначили свидание у порога жизни вечной. Как романтично…

— Видишь черную колонну? Здесь лежит поручик Чернов.

Мне кажется, что она невзначай сошла с ума. Глаза загорелись, щеки покрылись румянцем.

— Ну и что?

Рассказывает долго. Был генеральский сын, поручик Чернов. Дворянин не из знатных. За его сестру посватался флигель-адъютант Новосильцев. Мать Новосильцева, придворная дама, сочла, что дочь простого генерала — не ровня ее знатному сыну. Чернов обиделся. Они стрелялись. И оба погибли. Оказывается, церковь около Лесного института построена матерью Новосильцева в память о погибшем сыне.

— Дворянская романтика… — бросаю свысока.

— Как ты глуп, Сережа… — Глаза Тани темнеют. — Когда один человек начинает завидовать другому только потому, что тот выше стоит на общественной лестнице — тогда начинается революция. И все погибает.

Я в очередной раз повержен.

— А тебя не приглашают читать лекции? Куда не то? Ты такая умная!

Я стыжусь произносимых слов, но ничего не могу с собою поделать.

— Дурак! — И она исчезает, словно появилась на мгновение из-под земли, дабы надсмеяться над порождением революции — надо мною, утереть нос. Милый призрак… Если бы идея не исходила от товарища Дунина — я бы бросился в омут вниз головой. И Лена простила бы меня, а так…

Я задавлю свои чувства. Они ни к чему.

Заканчивается десятый класс, и сколько же открытий чудных приносит он в мои размягченные мозги. Впервые упоминает учительница истории словосочетание: «Диалектический материализм». Четвертая глава «Краткого курса истории ВКП(б)», автором которой является товарищ Сталин, на всю оставшуюся жизнь станет не то жупелом, не то путеводной звездой. Это уж кому как повезет…

У училки нашей сумасшедшие глаза, она взмахивает руками, как дирижер военного оркестра. Восторженно, истерично звучат слова, плещут, обволакивают, и вдруг понимаешь, что выхода нет. Пролетариат спасет человечество, освободит от рабства, создаст лучшую жизнь. И вообще: мы все зависим от экономики. От нее выстроен Эрмитаж, Рембрандтом написан «Блудный сын», Пушкиным сочинено обращение к друзьям. Что построили, выработали — то и поем. И оттого нас утро встречает прохладой. А всех остальных в мире капитализма — дожмем. Это — диалектический материализм.

В голове хаос и ужас. Никогда еще так прямо, так грубо и безжалостно со мною не разговаривали. Но я понимаю: без этих откровений не примут никуда. Замкнутый круг.

И я снова иду к Анатолию — куда же еще. Мы сидим с Евдокией Михайловной за чашкой черного, как ночь, чая и разговариваем, разговариваем. Другой язык, иные мысли, поначалу понять трудно — она начинает издалека, но постепенно я проникаюсь сказанным.

— Некогда избрал Господь народ Израиля, дабы вышел из его среды Мессия, Спаситель. И случилось именно так. Но люди не поняли и до сего дня не понимают, что спасение идет не только от Господа, но и от них самих. Чем скорее начнет человек внимать слову Божьему — тем скорее ощутит Бога внутри себя. И тогда придет спасение.

— А при чем здесь диалектика?

Она улыбается:

— Ни при чем. Диалектики материализма просто-напросто не существует. И никогда не было. Истинная диалектика предполагает Дух, Слово, которое есть Бог, она предполагает мысль и смысл. Понимаешь, что я имею в виду?

Я не понимаю. Ровным счетом ничего. Только что казалось… И — на тебе!

— Материя умирает, — улыбается она. — Нет смысла познавать мертвое. Только Слово — и от него мысль и Смысл — живы предвечно. Их и надобно понять. Чтобы знать, как жить. А потом родиться в жизнь вечную.

Садится рядом.

— Знаешь, в чем ошибка марксистов? В том, что они полагают свой пролетариат Новым Израилем, приписывают ему мессианские свойства. Он-де освободит человечество от всех бед. Помнишь фильмы о Максиме? Заурядный, обыкновеннейший рабочий парень. Это он спаситель? Ты разве не видишь, что делается вокруг? Как, например, милиция подбирает этих спасителей в подворотнях? Не фабрика создаст нового человека…