Мертвые не разговаривают (СИ)

— Это единственное, что мне кажется вероятным.

Староста задумался.

— Ну, хорошо. В конце концов, чем черт не шутит. Может быть, все иначе, чем думали мы. Что ты хочешь?

— Осмотреть руины детского дома.

Степан Михайлович глянул в окно.

— Время еще есть. Успеем дотемна, если не задерживаться, — он положил ложку на стол, поднялся. — Только имей в виду: в сам дом ты не попадешь.

— Призраки?

— Да.

— Плевать. Мне бы попасть в его окрестности.

— Ты что‑то задумал? — спросила Алена.

— Вы когда‑нибудь пробовали наладить контакт с этими призраками? Хоть какой‑то.

— Они не очень слушают, да и сами не особенно разговаривают. Ты и сам слышал, — усмехнулся староста. — Чуть зазевался – и все. Считай, покойник. За все двадцать лет после контакта с ними не выжил никто. Только те, кто сумел убежать. Но никаких диалогов.

— Есть место, где они все еще могут говорить. И, надеюсь, слушать.

— В кошмарах? — голос Алены звучал хрипло.

— Да. Я не уверен, но думаю – встречался там именно с ними. Или кем‑то еще, но не с сумасшедшими убийцами. Что‑то иное. Они сами ничего не делают. Скорее – подзуживают других. Тех, кто убивал в реальном Водино.

— Уверен, что сможешь их найти? — спросил Степан Михайлович. На его лбу пролегли глубокие морщины, глаза сузились.

— Пока что находить меня удавалось им. Не думаю, что эта традиция изменится.

— А как же убийцы? — спросила девушка. Она все же вошла в комнату.

— Я бегаю быстрее их, — пожал плечами Андрей. — Ну, что, проводите меня?

— Конечно, — кивнул староста. — Не нравится мне твоя задумка, но как отговорить – не знаю.

— И не отговаривай.

— Я иду с вами, — голос Алены звучал спокойно, но уверенно.

— Нет, — Андрей повернулся к ней.

Ее глаза расширились, в них отразилось солнце, заливающее комнату. Кулачки сжались.

— Он прав, нечего тебе делать за воротами сегодня, — сказал староста. — Времена неспокойные. Падальщики снова вышли на охоту.

— Видела, — процедила девушка.

— Тем более. Ну, идем.

Они вышли на улицу. Степан Михайлович первым, за ним Андрей. Он спиной чувствовал пристальный взгляд Алены. Чувствовал ее недовольство, ее злость. Но говорить ей что‑то еще не собирался. Сама все понимает, да и сближаться не стоит. Мало ли что. В конце концов, он может банально не вернуться.

И все же деревню он покидал с тяжелым сердцем, будто в чем‑то виноват.

Глава 11. Бережок.

Шли быстро, молча. Никаких расспросов, как в прошлый раз. Памятуя нападение людоедов, староста взял с собой десяток мужчин. У каждого на поясе болтался меч. За спиной, в специальной петле, — короткое копье. В руках же – лук и стрела. Мужики явно не намеревались допустить повторно захватить себя врасплох.

Шли быстро, и под конец Андрей даже выдохся. Тело, пусть и тренированное, слишком измотано. Даже регулярные занятия в зале оказались небольшим подспорьем в вынужденном трехдневном марафоне. Марафоне без сна.

Идти пришлось довольно далеко – почти через весь город. Развалины строений обходили стороной, не задерживаясь.

Наконец в воздухе появился запах тины. Потянуло влагой. Под ногами захлюпало, появились заросли рогоза. Но большой воды все равно не видно. Прошло еще минут двадцать, прежде чем почва под ногами вновь обрела твердость, а зеленое море травы начало редеть, пока не уступило место илистому берегу, заваленному полусгнившими водорослями и склизкими ветвями. И только теперь Андрей увидел воду. Озеро оказалось весьма большим. Противоположный берег просматривался, но не отчетливо – размытой нитью на горизонте.

Он тяжело выдохнул. Ноги казались ватными. Тяжелый запах гнили не давал нормально дышать.

— Мы почти на месте, — сказал староста.

Они двинулись вдоль берега. Поначалу ровного, но вскоре начавшего забирать в пологий подъем.

Один из мужиков толкнул Андрея в плечо, указал на воду. Там, убегая от берега метров на пять, виднелись остатки мостков: металлические колья, вбитые в дно, связанные металлическими же уголками, на которых кое–где еще сохранились деревянные доски. Сейчас сильно прогнившие, позеленевшие.

От мостков в горку бежали ступени бетонной лестницы – почти развалившиеся под напором прорастающей сквозь нее травы. Единственное, что лестницу выдавало, так это покосившиеся ржавые перила.

— Тут пристань была, — пояснил мужик. — Время не сохранило. Утопло все.

Действительно, при взгляде на полуразвалившуюся лестницу и гнилые мостки мысли о каком‑то более серьезном строении не возникало.

— И что, корабли плавали? — спросил Андрей.

— Можно и так сказать, — усмехнулся мужик. — Но все больше – лодки и катамараны.

— Тише, — прошипел староста.

Группа остановилась – и вперед, к поросшей густой травой возвышенности, направился один из охранников. Он ступал медленно, после каждого шага останавливался. Наконец, так и не дойдя до возвышения, махнул рукой.

— Идем, — обернулся к Андрею Степан Михайлович.

К одинокой фигуре разведчика двинулись только они вдвоем. Остальные мужики разошлись цепью, замерли.

— Ближе нельзя, — снова шепотом проговорил староста. — Могут почуять.

— А что там? — тихо спросил Андрей.

— Детский дом. Ты же его хотел увидеть.