Мертвые не разговаривают (СИ)

— Когда вы начали играть со взрослыми в догонялки и в волшебные картинки? — Андрей нарочно проигнорировал вопрос. Похоже, они не понимают, что происходит. Дети живут, если это так можно назвать, одними играми. Играми, которые в реальном мире убивают. И если до сих пор ему удавалось выскальзывать из смертоносных видений, то играть на территории виновников, пусть и невольных, всего этого кошмара – сущее безумие.

— Он хочет увидеть… хочет увидеть… хочет… – послышался громкий шепот. — Я покажу… можно?.. я… нет, я…

— Я покажу, — девочка протянула руку. Вены под ее кожей то вздувались, то опадали.

Андрей стиснул зубы. Он рассчитывал на рассказ, но никак не на что‑то большее. Неизвестность и неуверенность заставляли медлить. И все же он протянул руку в ответ.

Ее кожа была влажной и холодной.

Он будто с головой погрузился в ледяную затхлую воду. Тонкие длинные нити обвились вокруг горла, приникли в нос и рот. Они одновременно и душили, и силились проникнуть внутрь.

Андрей пытался кричать, но смог выдавить из себя лишь тихий хрип. Нити липкими червями свились у него в желудке, добрались до легких – и теперь с остервенением вгрызались в плоть.

А он не мог даже кричать.

Андрей дернулся, пытаясь высвободиться, но тщетно. Черви основательно засели в его теле. Пиршество началось. И главное блюдо – он сам.

Все закончилось столь же внезапно, как и началось. Андрей стоял на пристани, а перед ним мерно покачивался борт речного трамвая. На неровно выкрашенном борту белой краской выведено название «Свежий ветер». От берега к судну перекинут трап, по которому уже идут дети. По одному, держась обеими руками за туго натянутые по бокам канаты. На трамвае их принимает человек в бушлате и фуражке с якорем.

В спину кто‑то подтолкнул.

— Ну же…

Только теперь Андрей понял, что находится в чужом теле. В теле ребенка. А точнее – девочки. Надо думать – именно той, которая вызвалась показать ему все случившееся.

Девочка обернулась – и Андрей увидел женщину. Ее строгое черное платье могло бы состарить и молодую девчонку. Большие глаза из‑за очков в роговой оправе метали молнии.

Глаза! Он отлично помнил эти глаза, но только без очков и вылезшие из орбит.

Между тем, девочка, в теле которой находился Андрей, нерешительно ступила на трап. Тот ощутимо качался под ногами. Волны на озере ходили высокие, отчего «Свежий ветер» то поднимался над берегом примерно на метр, то падал вниз. Заставлять маленьких детей самостоятельно подниматься на борт казалось Андрею преступлением. Им вообще не следовало подходить к воде. В небе клубились низкие облака, сквозь которые иногда проглядывало ярко–желтое солнце. Погода не сказать чтобы грозовая, но уж очень неспокойная.

Человек в бушлате протянул девочке руку. Та поспешно ухватилась за жесткую ладонь, ступила на палубу.

Откуда‑то из глубины речного трамвая доносились звуки недавно слышанной Андреем мелодии – «Вместе весело шагать».

Девочка боялась. Но не смела подать виду. Она продолжала натянуто улыбаться, даже когда мужчина в бушлате потрепал ее за щеку. От него разило спиртным. Не вчерашним перегаром, а какой‑то недавно выпитой дрянью собственного разлива.

Большая часть детей собралась на нижней палубе. Некоторых начало сразу укачивать, но здесь хотя бы нет опасности вывалиться за борт. Девочка тоже спустилась вниз.

Звуки мелодии лились из небольших динамиков, закрепленных под потолком. С динамиков свешивались разноцветные воздушные шары. По пять штук с каждого.

Дети расселись в потертые кресла возле иллюминаторов и смотрели на воду. Андрей хотел было сказать, что как раз этого‑то делать и не стоит, но мог только безвольно наблюдать.

Прошло еще минут двадцать, прежде чем на палубе в сопровождении незнакомой Андрею полной женщины показался веселый человек в бушлате. Как та взобралась на борт раскачивающегося судна – осталось для него загадкой.

При виде женщины дети затихли.

— Все, — кивнула та, обежав присутствующих внимательным взглядом.

— Ну что, ребятня, покатаемся? — осклабился мужчина и смачно хватанул женщину по заду. Та делано нахмурилась и цыкнула на грубоватого ухажера, но было отлично видно – на самом деле она вовсе не против подобного обращения.

Развернувшись, оба покинули палубу.

В динамиках продолжала играть осточертевшая мелодия, в которой Андрею уже слышались похоронные нотки.

Под палубой что‑то несколько раз лязгнуло, потом громыхнуло, и, наконец, двигатель завелся. Сначала неровно, норовя вот–вот заглохнуть, но постепенно набирая обороты, выравниваясь.

— Путешествие к таинственному острову объявляется открытым, — провозгласили динамики голосом полной женщины.

То, что неумолкающая мелодия никак не вяжется с Таинственным островом ее, судя по всему, не волновало.

Судно отчалило от берега. Медленно, будто раненый кашалот, выбралось на большую воду. Здесь качка на некоторое время вроде бы поутихла. Дети ожили, начали обсуждать, кто кем станет, когда все они достигнут Таинственного острова, и кто первым найдет спрятанное там сокровище.