Мертвые видят день

С ходу передовые Т-26, за ними Т-28 заезжают на мост, переезжают его. По радио даю приказ остановиться, обследовать мост. Несколько человек осматривают полотно и пролетные строения, промежуточные и концевые опоры, обратную сторону полотна, места сопряжения с грунтом. Проводов и закладок взрывчатки не выявлено. Оставив два Т-28 и два тяжелых Т-35 для охраны моста, оставшимися силами движемся вперед, оставленного заслона должно хватить – одни только Т-35 своими пятью башнями способны создать целую стену огня. Километр, пять километров, шесть километров – удары орудий становятся слышны вдали, идем на звук, канонада ширится – это танковые орудия. Идет бой. Поворот дороги, поле, видны становятся развернутые в линию «Валентайны» и «Самоа», часть полувкопана, спрятана за земляными укреплениями, оттуда ведут они огонь по медленно ползущим вдалеке по полю T-III. Развертываемся в линию, с ходу с дистанции семисот метров – бронебойными – по «Валентайнам», подкалиберными – по тяжелым, неуклюжим «Самоа». Несколько залпов уходят на пристрелку, дистанция сокращается, прямой наводкой летят снаряды, загорается один «Валентайн», другой; попытавшись развернуться, на развороте два «Самоа» получают снаряды 76-миллимитровых орудий от Т-35 в бортовую часть корпуса. В несколько минут подбиты и сожжены все танки с белыми орлами на башнях. Сбавляем ход, вдалеке – медленно ползущие, сближающиеся с нами T-III. Останавливаемся, даю приказ стрелку-радисту выйти в эфир на открытой волне.

– Внимание, внимание. Я командир передового отряда танковых сил РККА. Вызываю на связь старшего офицера танковой группы германских вооруженных сил.

Треск и шум в эфире. Повторяю вызов второй и третий раз. Шум и треск, повторяю снова и снова. Только через несколько минут – уверенно покрывающий шум и треск ровный, размеренный голос.

– Внимание, внимание. Я – командир ударной танковой группы германских вооруженных сил, полковник Риттер фон Тецлаф. Прошу для связи перейти на волну шестнадцать-тридцать пять.

– Понял вас, перехожу на волну шестнадцать-тридцать пять.

Шум в эфире, потрескиванье, шипенье.

– Внимание, я полковник Риттер фон Тецлаф. Боеспособных танков противника перед собой не наблюдаю. Предлагаю встретиться для уточнения обстановки и дальнейших совместных действий. Ориентир – сломанное дерево на краю поля. Туда направляю командирский танк. Как поняли меня, прием.

– Понял вас, сломанное дерево на краю поля. Двигаюсь к ориентиру на командирском танке.

Одиноко у края поля, на опушке леса, вынесенное далеко в пространство, в траву, вдали от своих собратьев стоит сломанное дерево. Почти одновременно с разных сторон подъезжают к нему быстрый компактный T-III и массивный, мамонтоподобный Т-35. Немецкие танки вдали остановились, видно, как частично повылезли, спрыгнув на траву размять ноги, танкисты, слышны звуки губной гармоники. Сухой, поджарый с пергаментным лицом пятидесятилетний полковник, легко спрыгнув, сняв фуражку и пригладив волосы, вновь надев фуражку, не спеша, размеренно шагая и идеально ровно держа спину, приближается ко мне. Поправив ремень, стараясь соответствовать выправкой, делаю несколько шагов навстречу, взаимные приветствия и рукопожатие, перед которым немец ровно и аккуратно стягивает с руки лайковую перчатку. Подошедшие следом за ним два офицера приветствуют и становятся в шаге позади него. Несколько шагов к моему танку, на широком надгусеничном листе раскладываются карты, сверяем обстановку. Значительные танковые силы противника сконцентрированы к северо-востоку, но в результате соединения германских частей с основной группой танковых сил РККА, которые по захваченному нами мосту должны подойти к концу дня, потенциально опасная группировка противника будет полностью отрезана от главных сил. Последние несколько дней временами заставляли понервничать, но с завершением данного маневра победа, по сути, уже одержана. Несколько T-III по взаимной договоренности присоединятся к оставленным мною танкам для охраны моста.