Мертвый город

Печальная фортепьянная музыка преследовала их через дом и всю дорогу до гаража офицера Бозмена. В нем не было легковых машин, но был «Форд Экспедишн», мотоцикл и впереди него снегоход на открытом прицепе, как и говорил Намми О’Бэннон мистеру Лиссу.

— Пичез, каждый раз, когда я думаю, что ты бесполезен, как двуногая кошка, ты оказываешься для нас полезным. Ты молодец.

Эта похвала доставила Намми большое удовольствие, пока он не понял, что они угоняли еще один автомобиль, но только теперь без колес. Мистер Лисс похвалил его за помощь в воровстве.

— Сэр, когда этот лотерейный билет в вашем кошельке выиграет много, будет неплохо, если вы заплатите тогда Бозу за снегоход.

— Дерьмо да и только, кому я заплачу? Бозмен лежит мертвый на кухне. Его жена умерла и похоронена. У них никогда не было детей. Черт, я не собираюсь платить выглядящему, как он, монстру, чтобы он смог внести следующий платеж по ипотеке и просто сидеть на своей заднице, играя на хреновом пианино. — Он толкнул Намми в грудь одним пальцем. — Ты зациклился на том, что за все всегда нужно платить. — Он толкнул Намми снова. — Это не только потому, что ты идиот. Это психологическое. — Он толкнул Намми в третий раз. — Это невротическое — вот что это. Больной. Серьезно больной. Больной и чертовски раздражающий. Никто не платит за все. Можно подумать, я должен платить за воздух, которым дышу! За звуки, которые слышу! За все, что вижу, потому что у меня есть глаза! Кому я должен выписать эти чеки, м-м-м-м-м? Кому?

Намми обрадовался, что мистер Лисс начал понимать. Он сказал:

— Ты хочешь заплатить десятину? Бабушка всегда платила десятину в церкви святого Джона на Беэ-Кло-Лэйн, так что если хочешь заплатить десятину, как делала она, это хорошо.

Мистер Лисс уставился на Намми, а пианино зазвучало еще печальнее. Затем он вскинул руки вверх, как будто кричал «аллилуйя» и отпустил все свои заботы.

— Сдаюсь. Как я могу думать, что ты выучишь какие-то уличные истины, когда ты не усвоил никаких истин вообще? Может осел вальсировать? Может обезьяна петь оперу? Может корова перепрыгнуть через долбаную луну?

Намми не знал, что ответить, потому что не понимал ни один из вопросов. Они для него не имели смысла.

К счастью, мистер Лисс не пытался вытрясти из Намми ответы, как иногда делал. Вместо этого старик взобрался в открытый прицеп без крыши со снегоходом и начал изучать управление, бормоча себе под нос.

Намми прошаркал по гаражу, рассматривая инструменты, висящие на стенах, верстак со всеми этими маленькими ящичками, несколько знаков бензиновых компаний, которые коллекционировал Боз, а также паутину, висящую кое-где в углах. Он вообще не любил пауков. Шарлотта в «Паутинке Шарлотты»[51] была хорошей, она была милой, но она не была настоящей паучихой, она была паучихой из истории, с хорошим сердцем. Он надеялся, что для пауков было слишком холодно, потому что у настоящих не было добрых сердец.

Однажды, больше лет назад, чем он мог сосчитать, он подошел к паутине, в которой застряла муха, и паук поедал ее живьем. Намми сильно боялся за муху, потому что она не знала, что паутина липкая, она просто не знала, она допустила единственную ошибку, и теперь ее ели. Муха была насилу жива. Намми слишком опоздал, чтобы ее спасти. Он отвернулся, но не мог прекратить бояться за муху. Он чувствовал страх весь тот день, давным-давно. И позже тем вечером он понял, почему он расстроился из-за страданий мухи.

Маленькая муха была глупой, а паук был умным, создавая липкую паутину, и у такой глупой мухи не было шансов. И когда это понял, Намми рассказал бабушке о мухе, и когда рассказывал, плакал.