Мертвый лес

Чердак дома ей не нравился, и она не любила там бывать. Лишь когда пробиралась на крышу. Но и тогда она старалась особо не задерживаться. На Чердаке было слишком пыльно и неприятно пахло — словно там кто-то умер, а труп обратился в мумию и рассыпался в прах. И там действительно хранилось слишком много вещей, часто странных и непонятных, а порой и пугающих. Например, огромное чучело уродливой лысой птицы, с кривыми когтями и перламутровыми пуговицами вместо глаз. После того как Ива один-единственный раз увидела это чучело, страшная птица долго являлась ей в кошмарах, пока Матушка его не прогнала.

— Если ты хочешь найти эти крылья, обратись лучше к Китайским Младенцам, — посоветовал Юстас. — Если кто и знает все закоулки Чердака и какие сокровища там хранятся, так это они.

Ива поморщилась.

— Ох, я… Только никому не говори, ладно?

— Нем как рыба, — подмигнул лейтенант.

— Не нравятся мне они, — вздохнула Ива. — Китайские Младенцы. Какие-то они… чудные. Себе на уме.

— Да брось, красавица, — отмахнулся Юстас. — Все мы здесь себе на уме, и ты, и я. Какой Дом, такие и жильцы.

— Я понимаю, — вздохнула Ива. — Но… Знаешь, если честно, я их побаиваюсь.

— Ты?! Чего-то боишься? Да в жизни не поверю!

— Я сказала «побаиваюсь», а не «боюсь», — обиделась Ива. — Это разные вещи.

— Ну, тогда, конечно, извини… — усмехнулся Юстас. — Поверь, красавица, в этом Доме тебе ничто не угрожает. Никто не станет огорчать твою Матушку.

— Угу, — вздохнула Ива, а сама подумала про Розу в ее злом обличье: белое лицо, белые глаза и окровавленный тесак в мускулистой руке. Что бы там ни говорил Юстас, но опасностей в Доме хватало. Полагаться исключительно на то, что она дочь Хозяйки, глупо и безрассудно. А то, не ровен час, станешь чьим-то ужином или обедом.

Ива почесала кончик носа.

— А ты не знаешь, что любят Китайские Младенцы? Ну, кроме как таращить глаза и выть по ночам?

— Если честно — понятия не имею, — признался Юстас. — Никогда про это не думал. Наверное, сладости, как и все дети.

— Хм. — Ива мрачно усмехнулась. — Сладости? Тогда я, пожалуй, знаю, к кому мне следует зайти.

На Кухне

На Кухне воцарилось настоящее пекло. Доброзлая Повариха готовила ужин: кипела вода в котле, на сковороде шипело масло. Над плитой дрожал раскаленный воздух, и если бы какая-нибудь глупая муха ненароком пролетела мимо, то мгновенно сгорела бы заживо. Едва Ива переступила порог, как от жара у нее перехватило дыхание, на секунду она даже подумала, что хлопнется в обморок.

Роза стояла над разделочной доской и рубила на куски ощипанную курицу с такой яростью, будто к этой птице у нее имелись личные счеты. С каждым ударом мясницкий тесак так глубоко вонзался в дерево, что Поварихе приходилось прикладывать усилие, чтобы его вытащить. От напряжения у нее на руках вздувались толстые вены. Из-за жары лицо и плечи Поварихи блестели, словно она вылила на себя целую бутыль масла. Можно поскользнуться, только взглянув на нее. Впрочем, и сама Ива вспотела быстрее, чем успела сосчитать до пяти, — платье мигом прилипло к спине, а по шее поползли крупные капли.

— Здравствуй, золотце. — Роза приветствовала Иву широкой улыбкой. — Проголодалась?

— Не-а. Зашла проведать, как у тебя тут дела, чем занимаешься…

— Ну конечно. — Роза хмыкнула и с грохотом опустила нож. — Знаю я твою хитрую рожу. Опять что-то задумала?

— Ничего такого. — Ива состроила невинную физиономию. — Что готовишь?

— Гумбо, — ответила Повариха. Оставив нож торчать из доски, она сгребла куски курицы и бросила их в кипящий котел. — Ну, я это так называю. Для настоящего гумбо нужны креветки и крабы, ракушки всякие, но откуда они возьмутся в лесу?

— Где же их тогда искать? — спросила Ива.

— В море, конечно, — вздохнула Роза. — Где же еще? Эх… Помню, мелкой соплячкой я ненавидела всех этих тараканов, думала, я скорее сдохну, чем стану есть такую мерзость. А сейчас, наверное, отдала бы правую руку за креветочный хвостик…

— А ты видела море? — удивилась Ива. — Самое настоящее?

— Чего я только не видела, золотце. — Роза улыбнулась, но в ее улыбке была лишь тоска да печаль. — Всего и не упомнишь. Но море… Море невозможно забыть.

Ива напряглась, внимательно глядя на Повариху и высматривая едва заметные приметы надвигающейся перемены. Роза расстроилась, а это тревожный сигнал. Но вроде бы обошлось. Огромной поварешкой Роза принялась размешивать варево в кипящем котле, мыча под нос медленную и тягучую песню.

— Некто Тощий тоже видел море, — поделилась Ива. — И даже перелетел его.

— Да, — кивнула Повариха. — Я слышала эту историю. Не грусти. Когда-нибудь и ты увидишь свое море, золотце. Море умеет ждать.

— А оно далеко? — спросила Ива, прикидывая, сколько же дней нужно идти через лес, чтобы добраться до побережья. Впрочем, в энциклопедии Сикорского она читала, что все реки впадают в океан, так, может, и не придется никуда идти — она сделает плот из бревен и отправится на нем в путешествие. Конечно, если Матушка отпустит.

— Для кого как, — вздохнула Повариха. — Ты знаешь, что море прячется в каждой ракушке?

— Слышала.