Мертвый огонь

— Я… Я… болен… бо… бо… болит живот…

— Молчать… Я сказал — исполнить! — снова гневно крикнул верховный жрец и свирепо стукнул жезлом.

— Завтра, к полудню. — приказал он, — иноземцы должны быть в храмовом подземелье. Вечером по закате солнца при пенни священных гимнов священные дети Лила приведут наш приговор в исполнение.

Верховный жрец встал. 73 жреца поднялись с своих мест, подняли руки и до пояса склонились перед уходящим в свои покои верховным служителем бога Амона.

Совет жрецов закончился, жрецы расходились, ведя оживленную беседу о том, что им пришлось только что увидеть и услышать.

10. А НА РЕКЕ В ЭТО ВРЕМЯ…

А на реке в это время, всего лишь в одном километре от храма-веселый смех, плавание в перегонки, ныряние, брызганье, фырканье, бросание с берега в воду.

Даже Шарик, который всегда немного побаивался воды, развеселился и бегал по лужам так, что брызги разлетались фонтаном.

Купались уже больше часа. Это не хорошо, конечно, что так долго, но что поделаешь, когда такая египетская жара.

Да и не сплошь плавали и ныряли, а время от времени вылезали на берег, зарывались в горячий песок, валялись на песке, гонялись за Шариком, а потом опять прыгали в воду.

Дядя Масперо, выкупавшись, лежал на песке и думал о каких-то иероглифических надписях, виденных им когда-то на стене египетского храма в Карнаке.

— А что, дядя Масперо, не опасно купаться в Ниле, крокодилы не скушают? — прервал его размышления кто-то из ребят.

— Ничего… Купайтесь… Волков бояться, в лес не ходить. Вблизи людских поселений крокодилы, как и волки у вас, не особенно то любят водиться. Бывают случаи нападения, но редко, да и то больше на телят, на овец, когда они воду пьют или от жары лезут в воду.

— А хорошо бы крокодильчика поймать и в Лысогорск привезти, — размечтался кто-то из ребят. — Вот народу то сбежалось бы…

Ну, ребята, нора к Моне и Грише, а то они нас заждались,

Через десять минут ребята с песнями возвращались в деревню, не зная, не ведая, что они час тому назад верховным советом жрецов приговорены к смерти.

11. ЧТО БЫЛО ВЕЧЕРОМ

Солнце уже косыми лучами освещало землю, когда наши ребята и дядя Масперо с песнями подходили к деревне, где их ждали Гриша, Моня и Коля Сабуров.

Вся деревня высыпала на улицу из своих лачуг, заслышав незнакомое пенье. Со страхом старики и старухи смотрели на возвращающихся в их деревню волшебников, шептали заклинания и делали те же непонятные ребятам движения рукой в воздухе.

Шарик уверенно, точно домой, бежал по тропинке прямо к хижине Пинема.

Коля Сабуров и Гриша вынесли Моню на циновке наружу и теперь все трое весело встречали возвращающихся купальщиков. Из дверей лачуги на них смотрели хозяева, старая Хити, Пинем и Фоше.

Пришли и сейчас же посыпались взаимные вопросы, а когда они закончились, Ваня Петенко, подсаживаясь к Моне на циновку сказал:

— Ну, ребята, будем пить чай… здорово хочется после купанья, да и закусить не мешало бы.

— Вали ребята за хворостом, — распорядился Сережа, но исполнить это было не так-то легко. Ребята вернулись с пустыми руками.

— Бабушка Хити, дайте нам фунтика два навозу, — попросил Сережа, забыв совсем, что она не понимает по русски. Дядя Масперо, улыбаясь, перевел его просьбу.

И вот, когда солнце на западе погрузилось за далекие зазубрины дюн и стало быстро темнеть, у лачуги Пимена уже весело горел огонек.

Над огоньком висел пионерский походный чайник, а вокруг чайника сидела вся наша советская братва, Шарик, дядя Масперо, Фоше и дедушка Пинем. Бабушка Хити ни за что не соглашалась подсесть к огоньку. Она все еще побаивалась волшебников.

— Ну, начинай, ребята, «молодую гвардию», предложил Сережа. Ребята любили петь эту песню и она бодро и радостно зазвучала у костра под звездным пологом южной ночи.

На звуки ее сбежались молодые и старые египтяне, мужчины, женщины и дети, и плотной стеной окружили костер.

Отзвучала песня и полилась беседа.

— Ну, Фоше, расскажи нам, что у вас нового на постройке пирамиды. Поколотили тебя палками за опоздание? — спросил Масперо по-египетски и потом ответ его перевел нашим ребятам.

— Да, — с грустной улыбкой ответил Фоше. Раз двадцать надсмотрщик больно ударил меня палкой. Спина и плечи болят еще и теперь.

— Но как же вы позволяете себя бить? — с возмущением спросил Сережа. — Но Фоше не ответил на этот вопрос, а Масперо сообщил нашим ребятам, что египетские крестьяне такие яге крепостные, забитые и угнетенные, какими были русские крестьяне, когда в России правил царь и дворяне; на них смотрят, как на домашних животных и также при всяком удобном и неудобном случае бьют их палками, чтобы заставить работать до полного изнеможения.

Крестьянин или рабочий уходит на работу утром на заре и возвращается только с заходом солнца.

Заработка, добываемого с таким трудом, едва хватает на пропитание семьи. Плата выдается большой частью натурой: несколько четвериков хлеба, отмеренного скаредной рукой, несколько мер масла, несколько соленых рыб-вот и все, что рабочим выдается за месяц непрерывного тяжелого труда.