Мертвый огонь

На стенках саркофага и на стенах этих трех комнат ребята в первый раз в жизни увидели иероглифы, египетские буквы, и рисунки искусно вырезанные на камне и изображающие различные сцены из жизни фараона, причем на всех их фараон изображался огромным, а остальные люди маленькими и ничтожными,

И надписи и рисунки эти были работой Фоше.

Видно было, что ему приятно, что ребята с таким интересом рассматривают его произведения.

— А зачем ты эту сволочь рисуешь такой большой? спросил Сережа Ступин. После встречи с фараоном на дороге, он иначе и не называл фараона.

— И почему у всех выворочены плечи? — добавил вопрос еще кто-то.

Его об этом бесполезно спрашивать, — сказал дядя Масперо. Он рисует так, как это требуется но шаблонам египетского искусства. Проходили столетия ка столетиями, сменялись одни династии фараонов другими, а египетские художники неизменно продолжали рисовать так, как рисовали их предки.

Всмотритесь внимательно: их рисунки создали особый египетский стиль и они очень отличаются от рисунков ваших советских и наших французских художников.

Нарисуй мне, Фоше, что-нибудь на память, попросил Коля Сабуров, доставая из кармана «Спутник юного пионера».

Фоше с удивлением просмотрел книжку с подшитыми вместе листками и спросил, как она сделана.

Дядя Масперо перевел его вопрос Коле Сабурову, и Коля Сабуров, улыбнувшись, ответил:

— Скажите ему, дядя Масперо, когда вернемся к нему домой, я ему покажу книжку Веркина «Юный переплетчик» и он узнает, как она сделана. А теперь пусть он что-нибудь мне нарисует.

И вот ребята с удивленьем и удовольствием увидели, как Фоше легко и быстро нарисовал вчерашний выезд фараона и Шарика, кидающегося на фараоновых лошадей, а потом отдельно нарисовал себя и свою бабушку Хити.

13. К ПСАРУ… К ПСАРУ…

Едва успел он закончить последний рисунок, как из темного коридора послышался топот ног и в усыпальницу фараона вбежал такой же, как Фоше, молодой парень — это был, как потом узнали ребята, помощник Фоше, тоже художник.

Он вбежал торопливо, едва переводя дух. Глаза и лицо его горели возбуждением.

— К Псару, К Псару… Забастовка… Бросай работу… Пиши требования… Скорей… Просят скорей… Пиши…

Его слова дядя Масперо перевел ребятам и лица и глава наших ребят зажглись таким же возбуждением.

Наконец-то настал момент, когда они смогут помочь египетским рабочим.

— Пиши, Фоше, скорей пиши… — торопил Сережа Ступин. И ребята увидели, как Фоше быстро взял в углу один из свертков папируса и приготовился писать острою кистью.

— Пиши, Фоше, я буду тебе диктовать. Пиши.

— Товарищи рабочие! довольно терпеть издевательства заклятых врагов рабочего класса- фараонов, жрецов, военачальников и жирных надсмотрщиков…

— Подожди Сережа… Ты диктуешь прокламацию к рабочим, а им нужно написать требования, которые они предъявят к губернатору, — сказал Ваня.

— Да, это верно, — подтвердил дядя Масперо. Пусть напишет сам Фоше. Ведь он знает лучше нас нужды рабочих, а вы потом добавите, что нужно.

И он перевел эти слова товарищу Фоше.

Ребята увидели, какими озабоченными стали лица Фоше и его товарища Тинро.

И вот под рукой Фоше стали появляться одни за другими иероглифы. Тинро делал свои замечания и вставлял слова.

Масперо внимательно смотрел через их плечи и потом вот что он прочел нашим ребятам:

— Мы приходим, преследуемые голодом, преследуемые жаждой, лишенные одежды, лишенные масла, лишенные рыбы, лишенные овощей. Донесите это фараону, владыке нашему. Донесите это фараону, повелителю нашему-пусть дадут нам хлеба….

— Что за черт… — выругался Ваня Петенко. — Да они пишут совсем не то, что надо. Вот гапоны несчастные.

— Не просить, а требовать надо… — сердит» крикнул Ваня и ударил кулаком по каменной гробнице.

Но этот гнев его только испугал египетских ребят и они, не понимая причины его, и, не отделавшись еще от страха перед волшебниками мертвого огня, бросились из подземелья с папирусом в руках.

Ребята и Масперо за ними.

Когда они выбежали из подземелья, пирамида напоминала растревоженный муравейник. Уже не было никакого порядка. Всюду и везде можно было видеть кучки возбужденных жестикулирующих рабочих. Там и тут слышались возгласы: К Псару, к Псару!.. Надсмотрщики, растерявшиеся или разбежались или пытались уговаривать рабочих, но их никто уже не боялся и никто не слушал.

Крики: «К Псару… К Псару!»… неслись все громче и настойчивее.

И вот, точно повинуясь какому-то инстинкту, сначала несколько человек, а потом и вся двухтысячная толпа бросилась бежать туда, где за хлебными полями я рощами деревьев, утопая в зелени садов, был загородный дворец Псару, губернатора Фив.

За ними бросились бежать и наши ребята. Было досадно, что они не сумели овладеть движением, и бежали не впереди, а позади рабочих.

Дядя Масперо скоро выдохся и стал отставать от наших ребят.