Мертвый отец

Эдмунд беседуя с Эммой. Сиянье Эммы. Стирка носков в ручейке. Обсуждение ухода за ногами (вообще). Томас сидючи на земле, спина поддерживаясь древесным стволом, куря, созерцателен. Эдмунд рассказываючи Эмме, что, с учетом всего, наилучшая — она. Сиянье Эммы. Джули и Мертвый Отец держась за руки. Томас куря. Люди играючи в вист, кольца, бочче[35]. Приметы местности срубаются на корм кострам. Все мужчины в темно-синих костюмах с галстуками. Эдмунд в темносинем костюме с галстуком. Томас в темно-синем костюме с галстуком. Мертвый Отец в темно-синем костюме с галстуком. Склоняючись над вертелами, вращающимися с наверченными мелкими зверюшками. Эдмунд похлопан по щеке веером Эммы. Боже Всемогущий. Эмма похлопана по щеке большим пальцем Эдмунда. Боже Всемогущий. Эмма говорит Эдмунду, что он не понимает. Большим пальцем по щекам хлопать не полагается, говорит она. Большой палец не изящен, а довольно-таки коренаст, жирен, говорит она. Указательный палец лучше — если нужно хлопать по щеке, а веера в наличии не имеется. Эдмунд все проебывает, говорит она. Хана хахалю, говорит она. Может считать, что у него статус державы с наименьшим статусом благоприятствования, в смысле хаха. Сокрушенный Эдмунд. Эдмунд впадает во фляжку. Томас поворачивает голову, замечает огорчение Эдмунда. Томас ничего не делает. Джули смотрит на Томаса и замечает, что он ничего не делает. Джули говорит Мертвому Отцу: Иногда лучше ничего не делать. Мертвый Отец отвечает: Вероятно, обычно. Они продолжают держаться за руки, а Мертвый Отец также ощупывает босую ногу той рукой, что не держится за руки. Джули изымает ногу. Томас курит. События в небе. В темной части рассыпаясь звездопад. Облака перемещаясь неумолимо (слева направо) за сценою, к кулисам. Томас куря. Мертвый Отец порываясь всунуть руку (левую) меж поясом юбки Джули и Джули. Отвращен (с теплотою). Джули берет часовую цепочку Мертвого Отца и помещает себе в карман. Мертвый Отец улыбается. Подарок, говорит он, тебе. Спасибо тебе, говорит Джули, спасибо тебе спасибо тебе. Спасибо мне, говорит Мертвый Отец, я к этому привык. Я действительно желаю, чтобы тебя спас Бог, говорит Джули, и пряжки у тебя на башмаках тоже красивые. Они красивы, говорит Мертвый Отец, потому-то они у меня на башмаках, потому что красивые. Оба рассматривают серебряные пряжки на башмаках Мертвого Отца. Томас куря. Эдмунд обернувшись почти всем своим ртом вокруг горловины фляжки. Эмма опрашивая людей. Насколько они высоки? 6’1”, 5’11”, 4’2” и так далее. Для моих досье, говорит Эмма. Томас, куря, легонько чешет верх левой скулы свободными пальцами левой руки. От сторожевого охранения доносится тревога. Александр поворачивается к Томасу. Шепчет Томасу. Томас гасит сигару, поднимается, ищет взглядом свой меч. Находит оный, застегивает перевязь для меча, заправляет оранжевое трико (правую штанину) в верхушку оранжевого сапога.

Венеды тут, сказал он.

Они поспешили на место.

Дорога заторена. Путь прегражден. Армия размещена напротив поперек и далеко-далеко по всем клочкам высот, что есть в наличии.

Так-так, сказал главный венед, ну вы и загляденьице.

Добрый день, сказал Томас.

Джули закурила сигарету, равно как и Эмма.

Так-так, снова сказал главный венед, вы намерены и дальше путешествовать по этой дороге?

С вашего позволения.

И будете тащить это огромное уродство через всю даль и ширь страны венедов?

Только даль, сказал Томас. А ширь — нет.

Мы его не хотим, сказал главный венед. Нет уж, спасибо.

Мы не намеревались его бросить, сказал Томас. Только проездом.

То ли это, что я думаю, это это? спросил венед.

Это Мертвый Отец.

Так я и думал. Так я и думал. Где-то три тысячи локтей, по моей оценке.

Тридцать две сотни.

Как вы его в повороты на дороге вписываете?

Он шарнирно-сочлененный.

Никакого rigor mortis[36]?

Вообще.

Стало быть, он мертв не толком.

В каком-то смысле.

И нашим и вашим, э?

В этом, как и во всем.

А запашок есть?

Отдает ханжеством, только и всего.

Испражнения?

Чудовищны, конечно.

Досаждает женщинам?

Не вполне.

Что это значит — «не вполне»?

Пытается, но я его сдерживаю.

Как это делается?

Щелчком в передний мозг.

Беседует ли он и изрекает ли сентенции?

Томас не ответил.

Так и что?

Ничего такого, чем нельзя было бы воодушевленно пренебречь.

Венедский вождь уселся посреди дороги, скрестив ноги.

Помедлите малость, сказал он.

Они сели. Девятнадцать. Эмма. Джули. Томас. Мертвый Отец.

Затем села армия венедов — с шумом, как оползень.

Давайте, я расскажу вам о венедах, сказал венед. Мы, венеды, не похожи на других людей. Мы, венеды, отцы самих себя.

Правда?

Да, сказал венед, то, чем желали быть все остальные, с самого начала, мы суть.

Поразительно, сказал Томас, как же сие достигается?

Достигается это бытием венедом, сказал вождь. У венедов нет жен, у них только матери. Каждый венед оплодотворяет собственную матерь и тем самым порождает себя. Все мы женаты на собственных матерях, как полагается по закону.

Томас считал на пальцах.

Ты скептичен, сказал вождь. Это потому, что ты не венед.

Механика всего этого меня бежит, сказал Томас.