Мертвый сезон. Мертвая река

Сама она не была красивой. Если только не считать красотой физическую силу, потому что Женщина была очень сильной, ростом более ста восьмидесяти сантиметров, с длинными, тонкими и одновременно жилистыми, как у обезьяны, руками и ногами. Взгляд ее, за исключением тех случаев, когда она за чем-то пристально наблюдала, практически всегда оставался пустым, а лицо от недостатка солнечного света несло на себе отпечаток хронической бледности. Женщина, как и все остальные, ходила грязной, искусанной паразитами и насекомыми и пахнущая кровью, точно стервятник. От полной правой груди и почти до самого бедра Женщины тянулся широкий гладкий шрам, оставшийся на том самом месте, где одиннадцать лет назад выстрел из дробовика ободрал ее плоть. Еще один выстрел оставил отметину на лице – шрам тянулся поверх левого глаза и на пару сантиметров уходил за ухо. Ни бровь, ни волосы в этой части скальпа с тех пор так и не отросли.

Женщина выглядела так, словно когда-то в нее ударила молния.

Женщина не была красивой и не имела ни малейшего представления о красоте. Но отмечала некую утонченность Второй Добытой. Мастерство Быка, выполнявшего свой долг перед племенем, тоже почти что отличалось красотой – и потому доставляло Женщине не меньшее удовольствие.

* * *

Женщина наблюдала за тем, как проходит привычный ритуал.

Бык завыл, когда заметил приближение Второй Добытой – следовало признать, что выл он почти постоянно на протяжении всех восьми лет, что его держали.

Трудно было сказать, был ли этот вой предвестником боли или предвкушением удовольствия – Женщина не знала, и ее это ничуть не волновало.

Вторая Добытая только что искупалась. Она мылась впервые за очень долгое время, но это было необходимо. Оба, она и Бык, стояли совершенно нагие.

Бык, стоило заметить, ходил голым всегда.

Вот его дыхание заметно участилось, грудь стала вздыматься выше.

Женщина смотрела, как Вторая Добытая схватила Быка за болтавшийся под пузом кусок вялой плоти и принялась массировать его, явно получая от этого удовольствие. Потом она всем телом подалась вниз.

Вторая Добытая принялась «доить» Быка.

И Бык начал восставать.

Он был значительно старше Женщины, однако возбуждался очень быстро, подчас даже быстрее Первого Добытого, порой позволявшего себе наплевательски относиться к чужим нуждам. Но у Быка не было ни разума, ни чувства пренебрежения. И в «дойке», как могло показаться, он откровенно нуждался.

Она увидела, как Вторая Добытая обхватила ногами торс Быка, вцепилась руками в его плечи и с поразительной быстротой затолкала его член внутрь себя. Через какие-то несколько секунд ее тело содрогнулось от легкой конвульсии – дело было сделано.

«Хорошо, – подумала Женщина, – что она решила поиметь Быка прямо сейчас». Этой ночью ей предстояло выполнить довольно трудную миссию, сулящую много боли. На долю Второй Добытой и так уже выпало достаточно мук. Сначала она наказала себя сама – за то, что так и не смогла отыскать детей прошлой ночью, а затем приняла наказание вновь – уже от Женщины и Первого Добытого, когда те узнали, что же такое натворили дети.

Даже заполученные на охоте трофеи – и те не позволили простить Второй Добытой то, что сделали дети. Своя порция побоев досталась каждому. И самые суровые – Второй. В свои семнадцать лет она была самой старшей – и не справилась с тем, чтобы отыскать и остановить остальных!

Дух младенца преследовал Женщину. Даже сейчас.

Детям не терпелось, чтобы она признала в них охотников, способных действовать самостоятельно. Женщина понимала, насколько дело опасно. Именно такая поспешность и убила одиннадцать лет назад всю ее семью. Прошлой ночью некое смутное чувство сказало Женщине, что из тумана на них надвигается новая катастрофа, что дети не просто гоняются за тенями или ищут крабов под луной, а затеяли самую настоящую охоту – охоту, таящую смертельную опасность для них всех.

Женщина вложила нож в ножны, перевела взгляд на белый пакет, одиноко стоящий у стены в дальнем конце пещеры. Внезапно все ее тело прошиб дикий озноб.

В каком-то смысле это ее ошибка. Она слишком часто и на протяжении слишком многих дней и ночей рассказывала детям о другом ребенке – том, что жил на холме, – и о той силе, что таится в крови детей. Это лишь подогрело их нетерпение, теперь Женщина понимала это. Вот они и решили самостоятельно напасть на того ребенка, его мать и ту девушку. Они хотели как лучше, однако получилось ровно наоборот – хуже некуда.

Ребенок задохнулся в пакете, ему там нечем было дышать.

Кровь не пролилась.

Кровь не высвободили.

А ведь именно в подобном освобождении и таилась самая грозная их сила. Пустить кровь – означало высвободить дух и таящуюся в нем силу. Как бы ни противилось тело, дух останется благодарен всегда.

Вместо этого дух томился в пакете, заполненном лишь телом ребенка, его дерьмом и мочой. Злой, разгневанный, он сейчас затаился в маленьком мертвом теле.

Сейчас дух был опасен для них самих.