Мертвый сезон в раю

— Теперь ты понимаешь? Грегори очень хороший. Он заслуживает счастья, и я могу его ему дать. Мы поженимся, и все будет замечательно. Мне не у кого просить помощи, кроме тебя, понимаешь?

Эль понимала. Больше, чем хотелось бы.

Она повернулась к Инессе.

— Но, если я откажусь, ты меня сдашь?

Та смущенно улыбнулась и пожала тонким плечиком.

— Зуб за зуб, да ведь?

Улыбаться в ответ категорически не хотелось. Элинор решительно поднялась с кровати и подошла к двери, которую затем широко распахнула.

— Удачного рабочего дня, Инни. Я подумаю, что смогу для тебя сделать.

Соседка благодарно прижала ладони к груди и заулыбалась еще больше. То, что ее в этот момент практически выставляли за дверь, для нее не имело никакого значения.

— Спасибо, спасибо, — пропела она, как всегда, почти беззвучно выплывая в коридор и все так же прижимая сцепленные руки к груди. — Я знала, что ты настоящий друг, что…

Эль не дослушала — захлопнула дверь, едва «подруга» оказалась с другой стороны порога.

Вот же черт, как она вляпалась!

Глава 39

На сей раз не было ни полей, ни лугов, ни прожорливых фей с подпаленными крыльями. Огня вообще на удивление не было. А было — море. Синее и бескрайнее. Теплое и спокойное. Со стайкой мелких резвящихся в воде рыб.

«Сардины, мать вашу, это же сардины!» — громко подумал Грегори, и собственный голос набатом прозвучал в голове, заставил море всколыхнуться и распугал бедных сардин.

— Что вы видели на этот раз? — Стоило открыть глаза, как над ним склонилось озабоченное морщинистое лицо старого целителя. — Вы… хм… Вы улыбались.

И, судя по озадаченному виду светлого мага, тот в принципе удивился, что Грег на такое способен.

— Вам показалось, — проворчал он и сел.

Надо же, в этот раз даже рубашка не промокла от пота — чудеса, да и только.

— Так что вы видели, Грегори? — Старик в нетерпении переступил с ноги на ногу.

Однако в ответ Грег лишь мотнул головой. О горящих феях рассказывать было проще. Сардины в синем спокойном море почему-то воспринимались чем-то личным, чем ни с кем не хотелось делиться.

— Море, — коротко ответил он, потянувшись к брошенным возле койки ботинкам. — Просто море.

— Хм… — Кажется, целитель ничуть ему не поверил. Да и плевать, он пришел сюда не на сеанс психотерапии. — А…

— Лучше скажите, что с резервом, — невежливо перебил Грег. — Есть какие-то подвижки?

Должны были быть, не могли не появиться. Сардинес что-то сделала, вернула ему магию. Пусть на несколько жалких минут, но ведь вернула. А значит, резерв не мертв, травмирован, но не уничтожен. Не уничтожен!

Целитель же смотрел на него так внимательно, будто пытался проделать во лбу дыру. Грегори, не скрывая раздражения, вопросительно приподнял брови, показывая, что все еще ждет ответа. Бирн крякнул и отвел глаза.

— Нет, Грегори, я очень сожалею и сочувствую вашему положению. Но ничего не изменилось.

Грег выругался, громко и не таясь. В сердцах лупанул кулаком по простыне.

Не надеяться проще. Ничего не ждать — легче.

Захотелось запустить еще не надетым ботинком в стену. Нет, лучше в окно — чтобы осколки во все стороны. С грохотом и звоном — вдребезги, как и все его надежды.

Швыряться обувью Грегори не стал, но сжал ботинок в своей руке до белизны костяшек. Что-то треснуло, кажется, нитки.

Спокойно, спокойно. Ничего нового. Он ведь уже привык, не так ли? Так почему же сейчас снова хочется кричать от отчаяния? Выть от своей беспомощности — как тогда, в первые дни после пожара?

Грег крепко зажмурился и постарался дышать размереннее. Не хватало еще устроить истерику на глазах у этого старикана…

А в следующее мгновение на его плечо легла тяжелая ладонь.

Это отрезвило. Он дернулся и распахнул глаза — целитель Бирн стоял совсем рядом и смотрел на него с такими участием и сочувствием, что захотелось удавиться.

— Шанс всегда есть, — пробормотал старик, попытавшись ободряюще улыбнуться. Вышло фальшиво.

Грег его понимал, он тоже никогда не умел улыбаться тем, кого был не в силах спасти.

Мотнул головой, дернул плечом, сбрасывая чужую руку, и наконец натянул на себя второй ботинок — резко, рывком. Принялся зашнуровывать.

Бирн отступил и даже сложил руки на животе, пряча кисти в широких рукавах своей хламиды и как бы показывая, что понял намек и больше не станет ни трогать своего безнадежного пациента, ни утешать. И за это Грегори был ему благодарен.

Однако он все же переоценил чувство такта и степень эмпатии этого человека.

Грег как раз закончил со шнурками и выпрямился, намереваясь немедленно покинуть каморку целителя, когда тот снова заговорил.

— И все же, Грегори… — Седая голова склонилась к плечу, а блекло-голубые глаза прищурились, рассылая по бледному лицу старика еще больше морщин. — Вы пришли ко мне второй раз за месяц, чего прежде никогда не случалось. В трансе вели себя спокойно, и впервые во время него, смею предположить, ваше подсознание показало вам нечто приятное. Не огонь, не мертвые тела…

— Не полубаб-полуптиц, — пробормотал Грег, вспомнив, что ляпнул целителю в прошлый раз.