Мещанка

Да, держать его на этой работе дальше нельзя, он просто мешал делу. Но Павел Васильевич знал, что Воловиков будет везде кричать: его сняли потому, что возражает директору, не ужился с директором, и то, что он говорил сегодня и до этого, было в тоне несогласия с Павлом Васильевичем и говорилось явно с целью представить дело как сведение личных счетов. Это было выгодно Воловикову. Павел Васильевич понимал, что иногда надо быть сдержанней, но не мог. Но пора было кончать с этой попусту отнимавшей время возней, дело не терпело больше. А там пусть как угодно истолковывают и что угодно думают…

Раздумья его прервала секретарша.

— Время приема, Павел Васильевич. Ждут уже.

— Вот как. Не заметил даже.

Она вышла и вернулась с первым из ожидавших приема. Это был рабочий лет двадцати пяти, невысокий, белобрысый. Он был в комбинезоне, кепку держал в руках.

— Здравствуйте, товарищ директор.

— Здравствуйте. Садитесь. Рассказывайте.

— Да как же, товарищ директор, — сев к столу, заговорил рабочий. — Что же это такое? Что я — капиталист, что ли, какой? Почему я должен платить?

— Простите, я вас не понимаю.

— Решение цехкома по его делу, — пояснила Софья Михайловна.

— А-а. Понятно. Вы допустили аварию станка, администрация отнесла ремонт за ваш счет, а цехком, куда вы обращались, поддержал это решение. Понятно.

— Поддержал, — насмешливо и раздраженно заговорил рабочий. — Да они все там собрались такие. Цехком. Да они пикнуть против начальника боятся.

— Не ври! — не выдержала Софья Михайловна.

— А ты чего суешься? Не с тобой говорю, не к тебе пришел. Иди и сиди, где тебе положено! — крикнул рабочий.

Софья Михайловна побледнела.

— Я бы попросил вас, молодой человек, вести себя прилично, — заметил Павел Васильевич. — Это — во-первых. А во-вторых, извиниться перед нею, она мать вам по возрасту и на заводе работала, когда вы еще под стол пешком ходили. Поняли?

— Ну извините. Я не учен всяким деликатесам.

— Не нукайте, — обрезал Павел Васильевич. — И неужели вам не стыдно так относиться к людям, к товарищам своим, а?

— Как они ко мне, так и я к ним.

— Кто у вас председатель цехкома?

— Минаев.

— Давно?

— Не знаю. До меня еще.

— Шестой год, — ответила Софья Михайловна.

— И он работает токарем вместе с вами. Так ведь? — в упор посмотрев на жалобщика, спросил Павел Васильевич.

— Знаете, так чего спрашивать?

— Я не спрашиваю, а говорю, что нельзя так думать о своих товарищах, о старших товарищах. Шестой год рабочие цеха доверяют Минаеву решать самые важные вопросы, каждодневно влияющие на их судьбы, а вы называете его негодяем.

— А-а, да ну вас. Я думал, вы разберетесь, а это я уже слыхивал. — Он махнул рукой, встал.

— Нет, погодите, — остановил его Павел Васильевич. — Посидите, мы вас слушали, выслушайте и нас.

— Минаев здесь? — спросил он Софью Михайловну.

— Здесь.

— Зови.

Седоусый, высокий, плечистый председатель цехкома вошел в кабинет спокойно и с достоинством. Поздоровался, сел.

— Объясните, пожалуйста, что у вас с товарищем, — кивнув на рабочего, попросил Павел Васильевич.

Минаев насмешливо посмотрел на посетителя и ответил:

— Мы сказали ему, что станки портить не позволим, вот и все.

— А что я их — нарочно порчу?

— Этого бы еще не хватало, — усмехнулся Минаев. — Молотком бы еще бил и ломал. Мы же с тобой по-всякому говорили и не раз говорили. Не следишь ты за станком, не бережешь его, уже не первая авария. Словом, не понимаешь — бить будем. Конечно, дело директора. Мы свое слово сказали. Может, и слишком резко, но, извини, иначе не можем.

— Я через мнение рабочего коллектива переступить не могу, — ответил Павел Васильевич, да и власти у меня такой нет. Подумайте, как вам дальше быть. Как встать рядом с товарищами, крепко подумайте. За вас это никто не решит.

— Значит, платить?

— Да, платить.

— А еще говорят — правда есть. Везде одно, — поднявшись, проговорил жалобщик.

Павел Васильевич хотел снова остановить его, он был встревожен и расстроен, что человек не понял его, но Минаев махнул рукой — не надо.

— Выходится. Вы не думайте, что мы его сразу стукнули. По-всякому говорили с ним. Не понял — пусть на себя пеняет. А что резко с ним, так и надо. Небось, если бы подойти к нему да рубаху на нем разорвать пополам — тоже бы закричал, ой как! А если станок не бережет — не мой, казенный, — так что же с ним делать? За поддержку спасибо, товарищ директор.

— Да не мне, а вам спасибо. Большое спасибо, — проговорил Павел Васильевич.

— У вас все ко мне?

— Все. Извините, что задержал. Вы ведь на смену пришли?

— Да, вечер работаю. А говорить друг другу спасибо нам, пожалуй, не стоит, — улыбнулся Минаев. — Дело общее, наше дело. Так что вот. В общем, до свидания.

Следующей была целая делегация — шесть человек.

— Что у вас, товарищи?

— Машин не дают, Павел Васильевич. Жилье себе строим, задержка из-за машин, не на чем возить материалы. Мы вот от каждого дома по человеку и пришли.

— Кто не дает?

— Заместитель ваш. Три раза ходили. А время-то сейчас погожее, только бы работать.

— Позовите его сюда.

— Познакомьтесь вот с товарищами, — сказал Павел Васильевич, когда вошел хозяйственник.

— Мы знакомы.