Месяц туманов (антология современной китайской прозы)

Хэй, однако, не могла взять в толк, что ей должно быть известно?! Счетовод самодурствовал, и, будучи его невесткой, Хэй подозревала, что он замешан в тёмных делишках, но наверняка ничего не знала. Она надеялась, что в будущем свёкра настигнет кара, но когда сверкающие наручники сомкнулись на запястьях счетовода, а бывший муженёк с плачем бросился вслед за машиной, сердце Хэй смягчилось и она пробормотала:

— Этой семье конец, всем им конец!

Когда они вернулись в ресторан, то побледневший Муду с несколько побледневшим лицом спросил:

— Хэй, придут следователи. Ты им какие доказательства предъявлять будешь?

— Они меня не искали, а если придут, то что я могу им сказать?

— Люди говорят, что это ты написала письмо с разоблачениями.

Тут Хэй поняла, что имел в виду тот человек на улице.

— Это всё слухи, он ведь вызывал всеобщее возмущение. Я на него не доносила.

— Странная штука жизнь. Только что он был богачом, почётным директором школы, носил красные ленты, а тут раз — и превратился в злодея!

— Да что ты понимаешь! Тебя обманывают, а ты и не ведаешь. Он финансировал школу, чтобы у него было прикрытие, но небо всё-таки не прощает негодяев.

— Так что, теперь его сын больше не будет учителем?

— Может, и так, — сказала Хэй и замолчала.

Её бывшего муженька уволили из школы, ему вновь пришлось вернуться в крестьяне. Он уже не мог водить школьников на стадион играть в баскетбол, увял, будто побитый инеем, обрюзг и подурнел. За грехи старших расплачиваются дети. Ему пришлось продать половину новенького кирпичного дома, и всё равно ещё восемьсот юаней он оставался должен. Говорили, что от горя он по ночам дома плакал навзрыд.

Лайшунь поведал Хэй о злоключениях её бывшего, и та сказала мужу:

— Муду, они растратили общественные деньги и теперь должны всё до последней копейки вернуть в казну, но денег-то у них не осталось, горе-то какое…

Муду стиснул кулаки.

— Ну и хорошо, пусть идёт и вешается!

— Мне кажется, что раз у нас жизнь наладилась, обида прошла, а их настигла кара… Опять же, он ещё молод, у него мать, жена, и нужно продолжать жить. Давай я помогу им деньгами, что скажешь?

— Чего это ты? Разве ты не станешь посмешищем?

— А над чем тут смеяться? Когда он развёлся со мной, то люди смеялись надо мной, а если я сегодня помогу им, то и смеяться будут над ними!

Она была непреклонна, и Муду пришлось подчиниться.

Хэй пошла к бывшему мужу, его мать от стыда скрылась во внутренней комнате и не смела показаться. Муженёк сидел один в окружении голых стен; шкафы и бельевые сундуки были проданы. Увидев, что Хэй достаёт деньги, он бросился на землю и поклонился Хэй в ноги. Он рассказал ей, что когда счетовода забрали, то старосте объявили строгий выговор по партийной линии, сняли с должности и отправили мелким служащим в администрацию другой деревни. А вторая жена бывшего муженька Хэй собрала вещи и вернулась жить к родителям.

Вскоре в деревне вновь принялись обсуждать второй брак бывшего мужа Хэй. Мол, сначала новобрачные ни днём ни ночью не отлипали друг от друга, сутки напролёт занимались у себя в комнате понятно чем, да так, что школьникам через окно всё было видно. Затем жене это надоело, и она часто не ходила в школу на ночь. При этом её заметили обнимающейся с неизвестным симпатичным юношей в воротах уездного города. Слухи об этом передавались из уст в уста, муженёк же пребывал в неведении, а когда наконец понял, что жена спит с другим, то устроил ей несколько взбучек. Теперь они спали вместе, но не прикасались друг к другу. Потом договорились, что раз в неделю в воскресную ночь будут предаваться животной страсти, однако жена в те дни после ужина выпивала три таблетки снотворного и в полузабытьи позволяла мужу делать с собой всё, что он хотел. Узнав об этом, Хэй огорчилась. С одной стороны, она, конечно, злорадствовала, но с другой — её возмущало жестокосердие Старостиной дочки.

Хотя муженёк и не разошёлся с женой, но поскольку та не возвращалась к нему, то жил он, как разведённый. Однажды, когда Муду и Хэй оба были в ресторане, за порогом раздался робкий оклик: «Брат Муду!» Муду пригласил гостя войти, заварил чай, тут пришёл Лайшунь, и у троих мужчин завязался разговор по душам. Муженёк спросил:

— Брат Муду, собираюсь отправиться за горы на тунгуаньские шахты добывать уголь. Как туда добраться?

Лайшунь удивился:

— И ты пойдёшь на шахты? Какая нужда тебя туда гонит?

— Мне позарез нужны деньги!

Муду отозвался:

— Поработать там, конечно, можно, но головушку свою надо беречь. Если судьба к тебе благоволит, то помучаешься несколько месяцев и на заработанное откроешь дело.

Хэй скрылась в тени и не подходила к столу. Ей подумалось, что будь у её бывшего такие мысли и настрой в прежние времена, то он не скатился бы до нынешнего жалкого состояния. Тут на неё нахлынули воспоминания о перипетиях собственной жизни, и на глазах невольно выступили слёзы.

Деньги испортили её бывшему муженьку жизнь, а теперь ему нужно их добывать. Вся его жизнь проходит под гнётом денег.