Месяц туманов (антология современной китайской прозы)

Они говорили о том о сём, Лайшунь позабыл о времени, и Хэй тоже. С тех пор как её выдали замуж в долину и она уехала с гор, Хэй никогда не разговаривала с бывшим мужем на родном говоре. Когда она вышла за Муду, тот не обижал её, но ему и в голову не приходило, что его жене может быть одиноко. Но всё-таки человек есть человек, ему хочется ласки, особенно женщинам, порой они тигрицы, но иногда им хочется быть кошечками!

Слово за слово, и незаметно, как-то само собой Лайшунь взял её за руку, стал ласкать её, поднёс к губам. Хэй не произносила ни звука… Когда всё закончилось, она проводила его до ворот. В небе светили звёзды и луна, сгустилась ночь, деревню окружали поля почти созревшей пшеницы, она колыхалась в лёгком ветре, отчего лунный свет как будто переливался волнами. Хэй несколько раз вдохнула полной грудью густой пьянящий воздух апрельского поля.

Ресторан работал каждый день и не закрывался даже в дни жатвы. Муду, как трудолюбивый вол, по ночам жал пшеницу, молотил её, рыхлил землю, сеял, а днём трудился в ресторане, уставал нечеловечески. Покончив с делами, он, подобно мёртвой змее, свалившейся с дерева, распластывался на кане и проваливался в беспробудный сон.

Хэй, проснувшись посреди ночи, не могла его разбудить и просто ждала, когда раздастся школьный звонок.

Теперь они не были бедняками, у них, на зависть односельчанам, тоже завелись деньги. Хэй, встречаясь со счетоводом или бывшим муженьком, больше не старалась обойти их подальше, а держала голову высоко. Однажды в день ярмарки в одной частной лавочке, торговавшей одеждой, её бывший муженёк и дочка старосты, спросив цену на шёлковый шарфик, подняли шум в надежде выторговать половину юаня. Хэй подошла и небрежно спросила:

— Сколько стоит?

Ответ был:

— Тринадцать юаней.

— Дайте один, — сказала Хэй, вытащила из кармана деньги и, взяв шарф, как ни в чём не бывало ушла.

Муженёк и Старостина дочка покраснели от гнева. Этот шарф Хэй никогда не носила. Муду спросил:

— Зачем ты тогда его купила?

— Зачем? Ты что, не понимаешь?!

Увидев, что Хэй не жалеет денег, Муду тоже постепенно стал позволять себе кое-что. Чужаки часто подзуживали его сыграть с ними на деньги, а когда Муду проигрывал, то заставляли его покупать вино и сигареты либо приходили в ресторан, чтобы погрызть свиные ножки или съесть пару чашек лапши. В конце концов он пристрастился к картам, играл ночами напролёт и не задумывался о том, что Хэй проводит ночь на огромном кане совсем одна.

Хэй была недовольна отсутствием внимания. Когда приходило время еды, она готовила к рису пару блюд и ставила к столу два стула, чтобы они ужинали вместе. Муду же вываливал закуски в большую чашку поверх риса и отправлялся за дверь искать знакомых, чтобы разговаривать с ними и есть одновременно. После ужина Хэй просила Муду побыть с ней, но тот упирался:

— Всё, что касается ресторана, решай сама. Зачем мне об этом рассказывать?

— Может, о чём-нибудь другом поговорим?

— О чём ещё? Не о чем! Спи давай.

Ложась, он сразу с храпом засыпал.

Когда приходил Лайшунь, то Хэй его подолгу не отпускала. Однажды вечером Муду вновь пошёл играть на деньги, а Лайшунь с Хэй проговорили до глубокой ночи, и когда речь зашла о Муду, то Хэй горько вздохнула и на глазах её выступили слёзы. Лайшунь пытался её успокоить, но от его утешений ей становилось только больнее, в конце концов она бросилась к нему на колени и зарыдала… Дважды закричал петух, стукнули ворота, и в комнату вошёл Муду. Свет был выключен, вдруг какая-то тень мелькнула за окном:

— Хэй, за окном вроде кто-то есть?

Перепуганная женщина ответила:

— Кто же там, чёрт, что ли?

Муду сбросил одежду, лёг на кан и, засыпая, пробормотал:

— С глазами у меня что-то не то, почудился кто-то… Говорят же, что бывают на свете черти. Хоть я и не видел, но вечером лучше пораньше закрывать окна.

— Вот как ты обо мне заботишься! Пусть черти приходят, раз дома никого другого нет, хоть они составят мне компанию.

— Говорят, что черти бывают, но где они водятся? Спи давай, — и Муду захрапел.

VI

Иногда жизнь круто поворачивает, и тогда участники и свидетели оказываются застигнутыми врасплох. За одну ночь счетовод оказался в беде и попал в тюрьму, дали ему пятнадцать лет.

Он нарушал закон и за последние три года в корыстных целях вложил в частные предприятия тридцать три тысячи юаней общественных денег. С помощью кредитов он выжимал подношения и заработал этим неправедным путём шесть тысяч шестьсот юаней.

Следственная группа из уезда работала в посёлке десять дней. Утром десятого дня резкий звук клаксона разбудил Хэй, спавшую в ресторане. Она выглянула из окна. На востоке занимался рассвет, у дома счетовода стояла арестантская машина. У Хэй душа ушла в пятки, она побежала в дом расталкивать Муду, спавшего как убитый, и зашептала:

— Быстро поднимайся, полиция за кем-то приехала!

Они вышли на улицу, где уже было полно народу, все перешёптывались.

Хэй пошла узнать:

— Кого забирают?

— Тебе ли не знать? Злу воздаётся злом, а добру добром. Пришло время и счетоводу понести наказание!