Месма

— А по любым! — запальчиво ответила женщина. — Тройку из школы принесет — скандал! Купит себе сладость какую-нить, или не дай Бог, платочек там или ручку новую — опять скандал! «Ты меня разоришь, — Антонина кричит, — мы с тобою по миру пойдем… Ты на шее у меня сидишь…» Господи, да сколько раз я крики эти слышала! И так жалко Галочку становилось — хоть плачь! А пройдет Галка с мальчиком каким по улице — дело ведь молодое, сам понимаешь, ну так с Антониной вообще припадок случался! Крику было — хоть святых выноси! «А-а! — кричала, — ну смотри: принесешь в подоле, из дому выгоню!» Ну разве это по-божески? — расчувствовалась Мария Андреевна. — Разве это по-людски?..Я, конечно, в чужие семейные дела не лезла, однако видеть, как такая хорошая девочка с мамашей вздорной мается… э-эх! — Мария Андреевна горестно вздохнула, — видеть такое сил никаких не было! Ну что тут поделаешь… Не скажешь ведь матери — мол, неправильно с дочкой поступаешь! Она ответит просто: «Не твое дело, и не лезь!» — и весь разговор.

Но Галочка сама ко мне частенько заходила. Я всегда с ней ласкова да приветлива была. Забежит бывало за каким-то пустяком — спички там кончились, или пачку соли взаймы попросить — мол, купить забыла, слово за слово, а там смотришь — а ей-то, бедненькой, и уходить не хочется! Ну, посадишь ее чаю попить… Вот она и говорила мне, и не раз говорила: «Так я устала, тетя Маруся, от материных скандалов! Скорее бы уж школу закончить, и уеду я тогда в Москву, в институт поступать буду.» Слушала я ее, слушала… а сама думала: вот, разве это дело — так дочку растить, что она, сердешная, спит и видит, как бы из дома-то родного поскорее уехать и никогда не возвращаться?

Мария Андреевна скорбно покачала головой и сама себе ответила:

— Не дело…

- А отец у Гали был? — спросил Влад, беря еще один пирог из посудины. И тут же смутившись, спросил: — Можно?..

— Ты не спрашивай… ты ешь! — воскликнула хозяйка радушно. — Ишь, оголодал ведь как! Отец-то? Был у нее отец, да помер, когда Галка совсем малышкой была… Не своей смертью помер, в реке утонул. То ли свалился ненароком в реку, то ли помог кто, а может — утопился, никто не знает. Отец у Галочки на войне контужен был… А с такой бабой-то, как Антонина… — Мария Андреевна безнадежно махнула рукой, — и здоровый-то мужик запросто утопится, с нею и святой не уживется.

— В общем, плохо Галка с матерью своей жила, — продолжала свой рассказ соседка. — Не ладно жили, не по-доброму! А в последний-то год Галочкиной учебы вдруг какие-то странности у нее начались.

— Какие странности? — пытливо спросил Влад. — Вот я как раз сюда и приехал, чтобы хоть как-то разобраться — откуда взялись у Гали странности, и что тут можно сделать…

— А странности очень нехорошие, просто жуткие! — трагично воскликнула Мария Андреевна. — Вот приходит ко мне как-то сама Антонина, ну вроде как по-соседски. Обычное дело… Поболтали мы с ней, и смотрю я — вроде как с Тоней что-то не то. Будто хочет сказать мне что-то, да не решается. А в глазах у нее — страх! Ну я и спросила: «Тонь, ты вроде кого-то боишься, что ли? Здесь тебя никто не тронет!» Ну вроде как в шутку сказала! А она — в слезы! Я ее утешать, да успокаивать, да выпытывать — кто да что, а она мне говорит: «Марусь, меня Галька-то убить задумала!» А я-то чуть ли не в смех: Галка? — говорю. Да ты рехнулась, что ли, Тоня? Галка — она же мухи не обидит, всегда сама доброта была, котят да щенят бездомных жалела да в дом волокла — прикормить, обогреть…

Тогда я и сказала ей-то, что на душе было: давай без обид, подруга, но дочку свою ты на одних запретах растила, скандалами да придирками ее изводила, а она тебе и слова поперек ни разу не молвила! Вот, говорю, Господь каким терпением Галку твою наделил! А ты — убить она тебя хочет. Бога ты не боишься — такую напраслину на родимую дочку, на девку молодую возводить! А Тоня мне в ответ: ну да, плохой я матерью была, но ведь одна ее почти всю жисть растила, так что ж меня — убивать за то? «Да кто ж тебя убьет — кому ты нужна, прости Господи?» — говорю. А она: «Так Галька сама мне про то сказала! Боюсь я ее, Маруся… Может, хоть ты поговоришь с ней? Она тебя завсегда слушает…»

Ну, я тогда всерьез ее причитания особо не приняла. Подумала, совсем чтой-то Тонька головой поехала. Утешила ее как смогла, и домой спровадила. А сама-то с той поры стала я за Галкой понемногу приглядывать. Да и бывало, идешь по лестнице и слышишь, как за дверью Галка с Антонииною собачатся. Первый раз я прямо оторопела — никогда не слыхала, чтобы Галочка орала дурным голосом! А потом — и второй раз, и третий… Что за напасть, думаю?