Месма

— Сердце… — задумчиво произнёс Влад. — Вы говорите — сердце? А знаете, однажды я заметил, что сердце у Гали билось как-то очень редко, гораздо реже, чем это всегда бывает у обычных людей! Что это может означать?

— Вампир-отшельник способен замедлять ритм работы своего сердца, когда ему не хватает чужой крови, — объяснила Самсониха. — Это верный признак того, что приближается острый приступ вампирского голода; если ты это заметил, то в тот самый момент ты был на волосок от смерти. Почему-то она тебя тогда в живых оставила… Второй раз такой случай вряд ли представится.

— Спасибо вам за всё, — сказал Влад. — И простите, что я оказался неспособным учеником…

- Да не был ты мне учеником! — скупо улыбнулась ведунья. — Ты был разве что этим, как там у вас… слушателем, что ли? Ускоренный курс, цена которому — ломаный грош! Ну да ладно, ни к чему теперь все эти разговоры. Но ты ведь опять меня не слушаешь?

— Разве? Я слушаю… А вы это о чём?

— Я сказала, чтобы ты к людям получше присматривался. Ты пропустил это мимо ушей.

— Да нет… я слышал и понял…

— Ничего ты не понял. Отшельница может приблизиться к тебе вплотную, но при этом внушить, что ты видишь перед собой не ее, а кого-то из своих родных или знакомых…может, даже кого-то из тех, коих и в живых уже нет! Вот что особенно опасно. Ты доверишься этому человеку, и тогда… ничто уже тебя не спасёт!

— А как же мне распознать…

— Очень трудно такое распознать. Слушайся своего сердца. Человек бывает способен отличить свои чувства от внушаемых извне образов. Вот видишь ты перед собой своего знакомого, говоришь с ним, и вроде всё как надо… а сердце свое послушаешь, и поймёшь очень отчётливо, что душа-то не на месте. Не тот это человек! Так что сердце свое больше слушай. Понял?

— Думаю, да… Я постараюсь, — грустно улыбнулся Влад.

— И еще… — тихо добавила Самсониха. — Постарайся поменьше думать о своей бывшей девушке. Я знаю, это будет очень трудно, но нужно постараться. Твои мысли о ней — это как маяк, сигналы которого она может уловить. Думай о чём угодно: о родных, о природе, о детстве, о каких-то своих увлечениях… но о ней — вспоминать не моги! Полностью это вряд ли возможно, однако надо пытаться, если хочешь осложнить ей поиски…

— Спасибо, — тепло отозвался Влад. — Ну что же… пойду я!

— Ступай, милок… и храни тебя Господь!

Влад вышел со двора и решительно направился по сельской дороге, на которой попадались редкие прохожие. Поравнявшись с колодцем в конце улицы, он заколебался было, не зная, куда повернуть, как вдруг из-за его спины раздался весёлый голос:

— Привет, Влад! Ты какими это судьбами здесь?

Молодой человек стремительно обернулся. Перед ним стоял крепкий молодой мужик в голубой рубашке-тенниске и чёрных спортивных брюках. Бросались в глаза его очень светлые волосы, спадающие на лоб вьющимися кудряшками, и небесно-голубые глаза. Мужик смотрел на Влада как на старого доброго знакомого, улыбаясь ему широкой открытой улыбкой.

Влад молчал, настороженно глядя на него.

— Послушай… ты меня не узнаёшь, что ли? — спросил сельчанин.

— Нет… — нерешительно ответил Влад.

— Ну как же! Мы же с тобой тогда, в июле месяце, здесь, во дворе у матушки в очереди сидели! Она тебя тогда еще в хвост очереди послала, ты возмущаться начал, а я тебя успокаивал… Ну, вспоминаешь?

— Ах, да… Вспоминаю, конечно. Ты Николай?

— Ну да, он самый! — явно обрадовался мужчина. — Узнал всё-таки. Так ты что, опять в наши края, я смотрю! Совет небось от матушки нужен?

— Совет? — повторил Влад упавшим голосом. — Да как сказать… Может, и совет, конечно, однако… впрочем, какая разница!

Николай между тем понял, что его знакомцу не до праздных разговоров.

Улыбка исчезла с его лица, взгляд голубых глаз стал куда более серьёзным.

— Послушай, приятель, с тобой, видать, беда приключилась? — спросил он.

— С чего ты взял? — отозвался Влад, которому вовсе не хотелось посвящать в свои дела случайного знакомого.

— Да по тебе видно, знаешь ли… ты весь как-то странно изменился, и совсем не в лучшую сторону.

— Как изменился? — спросил Влад.

— Ну… прости за прямоту, дружок, но ты будто бы постарел лет так на пятнадцать! И даже вон, смотрю, волосы седые появились…Что с тобой стряслось? Мы виделись месяца два назад всего, и за это время люди так сильно не меняются! Неужто хворь какая пристала?

— Да нет… А вообще — чёрт его знает! Дела мои неважны, Коля…

Николай смотрел на него с явным сочувствием и тревогой, но Влад всё же полагал, что не стоит ничего ему рассказывать. В самом деле — ну зачем? Николай будто бы угадал его мысли.

— Говорить не хочешь, да? — спросил он. — Ну, как знаешь. А то смотри — вдруг я чем помочь смог бы?

— Спасибо тебе, Николай… добрый ты человек. Только ничем ты мне не поможешь.

— Ну-ну… Может, тебе остановиться негде? Так поедем, я сегодня на машине, отвезу тебя в совхоз, к себе домой, в баньке тебя попарим… Банька-то, она знаешь, всякую хворобу как рукой снимает!